Тридцать один

Смеклоф Роман

– Полезные знания. – тихо пробормотал я.

– Мы пошли к одному из северных островов, там водился нужный вид огнедышащего гада. Сперва, все шло хорошо. С ними в принципе никогда проблем не бывает. Они туповаты и жадны. Мы привязали барана к дереву, полили все вокруг свежей кровью, и спрятались. Через полчаса приполз дракон. Вцепился в барана, а я вынул самострел, прицелился и прикончил тварь.

– Дракона? Стрелкой? – хмыкнул я.

– О, это необычный самострел. Его сделал для меня старый Дагар, ты, наверное, слышал о нем.

Еще бы, об этом гномьем мастере знали во всех тридцати

мирах. Он делал оружие еще во времена мировой войны. Его самонаводящиеся топоры и копья, вместе с самострелами с вечным запасом стрел, до сих пор остаются самым грозным оружием тридцати миров. Кроме магии, конечно.

– Один из моих старых клиентов из гильдии иллюзий зачаровал его. Самострел остался обычного размера, но вылетевшая стрелка быстро увеличивается и достигает цели размером со стрелу, выпущенную из баллисты.

Мастер Оливье улыбнулся, а я лишь таращил глаза, представляя зачарованное оружие.

– Еще увидишь, у меня много диковинок. Ладно, дело не в самостреле. Я тысячу раз говорил этому заморышу, чтобы он подготовился. Перед поездкой на драконий архипелаг, я наказал ему выучить наизусть главу из моей книги рецептов. Ту, что о красных драконах. Этот орк мое распоряжение не выполнил.

Дядя чистосердечно вздохнул.

– Короче говоря, после того, как я пристрелил дракона, крысеныш взял пилу и пошел его пилить. Для переперченной горы нужна вырезка. Я отвлекся буквально на минуту, а эта безграмотная скотина начала с шеи. Он едва успел сделать запил между чешуйками и вырвавшееся пламя, испепелило его в мгновение.

Дядя поднял палец и помахал перед моим носом.

– Ученье жизнь! Невежество – жалкая смерть! Я долго ищу подходящего ученика. До сих пор мне не везло. Может быть, подфартит сейчас! Возможно, нет. – он вздохнул. – Первый урок окончен. Вали!

Я обалдело кивнул.

Спать мне пришлось на корме. В крошечной комнатушке рядом с дядиными апартаментами. Каюта мне досталась потрясающая. Четкий, лаконичный стиль. Мебели нет. Вместо кровати – гамак. Не рваный, но вонючий. Подозреваю, что предыдущий подмастерье помимо лунатизма страдал еще и энурезом.

Глава 2.

Испытание очищением.

Спал я плохо. Всегда ворочаюсь на новом месте. Особенно, когда воняет, жарко, а за перегородкой громко и разнообразно храпит дорогой дядюшка.

Не выдержав ночных испытаний, я вышел на палубу и облокотился о борт. Прохладный бриз освежал, отгоняя остатки кошмаров. Мне приснилось, что за мной гоняется дракон. Прыгает по заледеневшему двору академии и плюется огнем, а вокруг стоят студиозусы, деканы, академики и сам директор, смеются и кричат:

– Не учил! Невежда! Бездарь!

Я скривился:

– Какая чушь.

Пытаясь забыть бредовый сон, я стоял и дышал. Целый час наслаждался тишиной и покоем, почти не устал. Свежо, хорошо.

Потом проснулся дядя и принялся орать:

– Есть заказ! Будем готовить троллево колено! Плывем в Тролляндию. Дорога займет три дня. За это время, ты должен выучить главу о троллях. Моя книга рецептов на камбузе. Ну чего стоишь, бегом! У тебя всего три дня!

Без шляпы он выглядел совсем не дружелюбно. Редкие

пучки покрашенных волос на лысом черепе, развевались в разные стороны, как змеевидные отростки горгоны. Единственный заплывший, пылающий злобой, красный глаз угрожающе смотрел на меня.

Я решил ретироваться. Оторвавшись от борта, я побрел на кухню.

Читать я конечно умею, не зря в академии дворы мел, но не люблю. Это же скукотища. Пыльные, хрустящие страницы, липнущие к пальцам. Тяжелый запах свинца. Головокружение. Головная боль.

Вздохнув, я открыл дверь, но на корабельную кухню войти не смог. В маленьком помещение камбуза, попросту, не осталось свободного места. Все пространство между столами занимали обезьяны. Целых пять. Ростом мне по плечо, за спиной сложенные черные крылья.

Я потер глаза, никогда не видел летучих обезьян. Я, конечно, слышал, что такие живут в изумрудном мире, но чтобы вот так, на кухне, своими собственными глазами.

– Чего вылупился, кличка есть или тебя крысенышем звать? – небрежно спросила одна из обезьян.

Она носила черную треуголку на голове и ремешок со свистком на шее.

– Боцман, Чича. – представилась обезьяна, обгрызая куриную ножку. – Ты не многословный, это радует. Предыдущие ученики, хотя лучше называть вас смертниками, так правдивее, много болтали. Это бесило. Словно дети малые требовали много времени и внимания, а на корабле дел по горло.

Боцман бросил кость в корзину и двинулся на меня.

– Свали в сторону, всю дверь перегородил. – лениво процедил он, сдвигая меня плечом.

За Чичей потянулись его матросы. Гордо задрав мохнатые подбородки, они прошли мимо меня на палубу. Последний, прыснув от смеха, вручил мне банан.

– По местам! – крикнул боцман. – Капитан сегодня не в духу, не будем усугублять его нервное состояние!

Закрыв дверь изнутри, я прислонился к ней спиной. По-моему, проклятый ошейник все же задушил меня, и я в аду. Летающие обезьяны, безумные кулинары, исчезающие чернокнижники, вонючий гамак и кругом на сотни миль вода. Мой персональный ад.

Стараясь не забивать себе голову. Я наскоро соорудил бутерброд и, запивая его водой, оглядел вверенное мне помещение. На полках между кастрюлями и посудой стояла книга в черном переплете. Судя по отсутствию других печатных источников, именно она дядино хранилище рецептов.

Поставив чашку с водой на стол, я аккуратно снял книгу, оказавшуюся довольно тяжелой. На обложке кроваво-красными буквами проходила надпись: собственность мастера Оливье.

Я попытался раскрыть книгу. Она не поддавалась. Положив ее на стол, я приложил максимум усилий, чтобы приподнять обложку, да хотя бы оторвать ее от страниц. Неудачно. Она не сдвигалась. Я уже решил сходить к дяде и спросить, что делать, может книга испортилась. Когда случайно провел пальцем по корешку и под багровыми буквами появился значок пиктограммы – тарелка и нож с вилкой. А рядом тушка курицы морковь лук и соль. Изображения выглядели блеклыми, пока я не дотронулся до них. Тогда они посинели. Подцепив пальцем курицу, я передвинул ее на тарелку. За ней отправил морковь и лук, а уж следом соль. Пиктограмма вспыхнула красным и погасла, став неразличимой на фоне обложки. Из книги раздался мерзкий хохот.