Тридцать один
Шрифт:
Древний, скрюченный ствол показался мне теплым. Солнце еще не встало, и я решил, что могу минут десять отдохнуть.
Двор обступали двухэтажные постройки для проведения занятий. Серо-зеленые, обросшие мхом и вьюном, они выглядели по-домашнему уютно. Создавали ощущение покоя, как в том дворе, где я провел детство. Трава на газоне обволакивала мягкой периной…
Когда я проснулся, студиозусы уже шли на занятия. Скользили по остаткам льда и весело смеялись. Конечно, сил у них хоть отбавляй, вместе с воскресеньем, праздник урожая растянулся на целых три дня. Все это время академия
Я не ел все праздники. Голод сводил меня с ума, а скалывание льда на протяжении ночи не особо прибавляло хорошего настроения. Зачем они так со мной, ведь у меня специфическая конституция. Мне противопоказан голод.
Проклиная директора, декана стихийного факультета и всех студиозусов вместе взятых, я побрел к себе в каморку. Одно грело мой пустой желудок. Скоро будет завтрак, и я, наконец, смогу набить свое брюхо и успокоиться. Расслабиться и немного отдохнуть. Днем я не работаю, слишком много снующих туда-сюда академиков, ни двор подмести, ни мусор выбросить.
Я медленно перебирал ногами, поглощенный мыслями о еде. Я почти чувствовал вкус зерновой каши, которую давали по утрам в понедельник. А после праздника урожая, наверняка, подадут свежий салат с овощами. Может, после академиков останется кофе с тростниковым сахаром, а если сильно повезет еще и немного сливок.
Я так размечтался, что не сразу обратил внимания на громкий хохот, смахнувший весь налет приятных вкусовых фантазий. Обернувшись, я увидел столпившихся у вишни студиозусов. Они весело хохотали, пока в небо не ударили разноцветные искры. Самых непонятливых прочь погнали деканы при помощи магических оплеух, воздушных шлепков и прочих чудодейственных элементов воспитания. Когда толпа рассеялась, я увидел лежащего на спине директора. Он поскользнулся на не сколотом мною льду.
В то утро, поэтично хмурое и по-осеннему тоскливое, меня выгнали с работы. Со мной это происходило постоянно. Как говорили мои предыдущие коллеги, я страдал скверным неуживчивым характером, неуместно дополненным бестолковостью, нерешительностью и ленью.
Я с такими рекомендациями не согласен, но мое мнение никого не волнует.
Старый привратник, сидящий у ворот, хмуро пожал мне руку. По его, сморщенному от времени, лицу чистосердечность не определялась, но пожелание звучало искренне.
– Найди свой путь, хотя бы в одном из тридцати миров. – сказал он.
– Тебе-то хорошо. – пробормотал я, удаляясь от забора академии. – Будь во мне хоть толика волшебной силы, я бы не нанимался мести дворы и таскать тяжести.
Справедливости ради стоило отметить, что привратник в области магии особыми способностями не впечатлял, из-за этого и провел большую часть своей длинной жизни в воротах академии. Его волшебных сил хватало
Подавив желание обернуться, я побрел вверх по улице. Была бы во мне хоть чуточка магии, я бы и ногами не шевелил. Щелкнул пальцами, и брусчатка понесла меня в нужном направлении. А когда нет чародейства, сколько не щелкай, лишь мозоли набьешь.
Из таверн и ресторанов соблазнительно пахло разнообразными вкусностями, но в моих карманах не звякала даже самая ничтожная мелочь, а во всех отношениях привлекательный завтрак академии стал более для меня недоступен.
Вздохнув и облизнувшись, я решил свернуть подальше от заманчивых заведений с их ароматами и двинуться к порту. Если бы я не боялся плавать, непременно бы нанялся на корабль. Уплыл бы в другой, более гостеприимный, мир. А так остается пойти портовым грузчиком.
– Куда прешь? – гаркнул мне в лицо неуловимо знакомый мужчина и отжал рукой к стене.
– Дядя Оливье? – удивился, и даже обрадовался, я.
Мастер Оливье старый приятель моего отца знал меня с пеленок и по совместительству являлся моим крестным. И пусть характер у него скверный и прижимистый к обязанностям крестного папы он относился ответственно – целых два раза кормил меня обедом за свой счет.
– Ну, надо же, крысеныш! Не ожидал тебя увидеть. Хотя, ты же работаешь в академии?
– Работал. – понуро поправил я.
Дядя цокнул языком и завернул черный ус. Судя по седому хвосту, торчащему из-под шляпы, усы он красил басмой, но мало кто посмел бы распространяться на эту тему. За дядей, с незапамятных времен, закрепилась дурная слава.
–Я все равно собирался к тебе зайти. Твой отец просил передать письмо, но так еще лучше!
Дядя улыбнулся.
– Тебе повезло, заморыш. Мой подмастерье издох, а его нужно кем-нибудь заменить. Так что тебе фартит. Я могу взять тебя на корабль. Готов помогать мне?
Сначала, я повеселел. Оливье, в какой-то степени родственник, и не выгонит меня с работы так быстро, как остальные. С другой стороны, сама работа грозит стать последней в моей жизни.
Я неуверенно посмотрел на дядю и сомнения навалились с новой силой.
Мастер Оливье буравил меня единственным глазом, словно пытаясь прочесть мысли. Второй скрывала черная повязка, уходящая под шляпу. Из-под длинного зеленого камзола торчала матроска. А высоченные ботфорты блестели так, что ослепляли. Впечатление дополняли пистолеты за поясом и длинная кривая шпага. Ходили слухи, что Мастер Оливье промышлял пиратством и якшался с чернокнижниками.
– Чем я могу помочь? – робко спросил я.
– Не ссы, работы много, на всех хватит. – заверил меня дядя и приобнял за плечо.
Я натужно улыбнулся в ответ, пытаясь придумать вескую причину для отказа. К сожалению, как всегда в такой момент, мой разум порождал самые невероятные варианты, не выдерживающие никакой критики.
– Я плавать не умею. – робко проговорил я.
Мастер Оливье никак не отреагировал на мое жалкое бормотание.
– Стой пока здесь. – проговорил он, осматриваясь по сторонам. – Мне надо в Единорог зайти, по делу.