Тридцать первое мечтабря. Повесть и рассказы
Шрифт:
«Сбежать надумала? Я твою жизнь без тебя не улучшу!» – сообщение Алика пестрело грозными смайлами.
«Моя жизнь, чего хочу, то с ней и делаю!» – настрочила в ответ Лида, наблюдая от двери, как сосед несёт поднос на кухню.
«Трусиха!» – прилетело в ответ. И тут же ещё одно, примирительное: «Разрешаю съесть тирамису, но только самое маленькое».
«Иванову не купишь!» – с гордостью написала Лида и крикнула брюнету:
– Я, может, попозже зайду!
Не дожидаясь ответа, она выскочила в подъезд и прислонилась спиной к стене лестницы. Сердце бухало, будто она пробежала олимпийскую стометровку,
– Ты где, сводник? Вылезай!
Ответа не последовало. И Лида возликовала – наконец-то он оставил её в покое! «Заряжать не буду, – решила она. – Плевать, что двадцать один день придётся обходиться без смартфона! Плевать, что всё утро скакала, как сумасшедшая, забила холодильник полезной травой, а нормальную пищу отдала этому соседу… Плевать, плевать, на всё плевать! Сво-бо-даааа!!!»
Едва не танцуя от счастья, она поднялась к себе. Квартира встретила тишиной, но тишиной благодатной. Никто не командовал, по воздуху не летали гантели… Даже комната показалась родной, уютной, будто исчез из неё надзирательский дух. Лида с наслаждением растянулась на диване, небрежно бросив рядом молчащий смартфон.
«Так, сейчас посплю немножко – загонял меня совсем этот Алик! А потом в магазин схожу, куплю себе двойную порцию тирамису, – думала она. – А новую жизнь начну завтра. Сама. Обойдусь без мотиваторов и приложений».
***
На следующий день она проснулась в восемь. Хлопнула ладонью по макушке дребезжащего старого будильника – завела его с вечера в пику Алику, который самонадеянно считал, что без него она не в состоянии даже встать с постели. С подозрением покосилась на лежащий рядом смартфон, но он был молчалив, как впавший в нирвану йог.
– Я всё смогу! – воскликнула она, как на аутотренинге, и спустила ноги с дивана. Но тут же повалилась обратно, кряхтя, как столетняя бабулька.
Всё, абсолютно всё болело. Каждая мышца, каждая клеточка тела ныла так, будто по ней проехал каток-асфальтоукладчик. Ругая последними словами Алика и его армейскую гимнастику, Лида снова попыталась подняться. И уныло поплелась в ванную, стараясь не делать лишних движений. Стянув пижаму, залезла в воду, сделав ее максимально теплой – такой, какую только смогла выдержать. Где-то читала, что тепло помогает расслабить мышцы и ускорить распад молочной кислоты, которая и вызывает боль после физнагрузок.
Боль и вправду чуть стихла. Понежившись в ванне полчаса, Лида нехотя вылезла и прошла в комнату за феном. Хотела открывать дверцу тумбочки, но она уперлась в край лежащей на полу гантели и та покатилась к Лиде. Быстро присев, она прижала гантель рукой и машинально отодвинула её в сторону. За ней – вторую. Да так и застыла возле них, раздумывая.
Вот точно так же она отодвигает всё.
Свою красоту.
Желание быть здоровой.
Возможность стать счастливой.
Всё в сторону, лишь бы не напоминало о себе. Чего удивляться, что в итоге ее жизнь просто зарастает пылью – как
Лида уселась на пол как была – в двух махровых полотенцах: одно обмотано вокруг тела, другое на волосах, в виде кривобокой чалмы. Что она будет делать сейчас? Снова завалится спать? Включит телек? Целый день проваляется, прислушиваясь к ломоте в мышцах и ругая Алика? Будто бы он вопреки ее воле начал улучшать жизнь Лиды-распустёхи! А той, лентяйки, хватило только на полдня… И перед каждым новым шагом к цели она вредничала и упрямилась. Как младенец, которого взрослый человек пытается накормить полезным фруктовым пюре!
– Ну-ка вставай, боец! – скомандовала она себе и тяжело поднялась, прихватив из тумбочки фен. – Нас ждёт великая битва!
И уже высушив голову, натянув тёплый спортивный костюм и меховые наушники, она вспомнила, что вчера вечером она купила пакетик семечек. Потому что потащилась-таки в магазин за тирамису, которое потом слопала в одно лицо, как воришка, наслаждаясь тем, что не надо ни с кем делиться… Проглотила тонну калорий на ночь глядя, уничтожив все утренние усилия, за которые теперь приходится расплачиваться болью в мышцах.
Сожаление накатило горькой волной. «Буду гонять себя по парку, пока не отработаю это проклятое пирожное!» – решила Лида. И сунула пакетик с семечками в карман: для белок, которые живут в сквере. На той самой ёлке, украшенной самодельными игрушками.
…Белки довольно цокали и проворно скакали по снегу, собирая рассыпанные Лидой семечки. Она наблюдала за ними издали, не желая спугнуть. Любовалась, и дышала воздухом, готовясь к испытанию на прочность.
А затем побежала по расчищенной от снега дорожке: сначала медленно, потом – наращивая темп. Кроссовки пружинили на асфальте, по телу плыла горячая волна, морозный воздух покалывал ноздри. А навстречу Лиде двигался вчерашний бегун. И опять кроме них в сквере никого не было.
Пробежав один круг, она медленно шла, пытаясь отдышаться. И, разминая тело, энергично махала руками. Погуляла так несколько минут и снова взяла быстрый темп. А когда навстречу снова попался бегун, они переглянулись, как два заговорщика. «Всегда думала, что ЗОЖ – это секта, в хорошем смысле, – размышляла Лида. – И эти сектанты без слов друг друга понимают. Как мы с этим бегуном. Другой мужик сказал бы: чокнулась девка, по парку круги нарезает в такую рань, да ещё и зимой. А он не видит в этом ничего странного, потому что сам такой». И на третьем круге Лида благодарно улыбнулась ему, совсем забыв о том, что пока не принадлежит к его секте.
…Вернувшись домой, она залезла в душ, твёрдо намереваясь повторить вчерашнюю процедуру. Но когда подошел нужный момент, у неё не хватило духу сменить горячую воду на ледяную. Лида малодушно побрызгала на себя прохладной водичкой и вылезла из ванной.
Вытирая волосы, она прошла на кухню. Заварила свежий чай и принялась готовить «правильный» завтрак: творог, политый йогуртом, и пару хлебцев с кружочками помидора и сыром. Жевать в тишине было ужасно скучно. И она, скрепя сердце, включила телевизор. Он заработал, еще больше укрепив ее уверенность в том, что накануне Алик просто вырубил его каким-то своим, волшебным способом.