Тридцать пять минут и три года
Шрифт:
Не дозвонившись до Ликса в его каюте, Хакс отправился в медблок, хотя больше всего на свете мечтал сейчас о дозе анестезии или сильного снотворного. DVJ-100, который он вколол утром по выходу из каюты, чтобы не выглядеть как начавший разлагаться труп, закончил действие примерно тогда, когда Хакс доразобрался с уничтожением орудий пыток, и сейчас болезненная бледность постепенно возвращалась.
Он приложил ладонь к панели на двери, и те разъехались в стороны, действительно открывая Ликса, продолжавшего заниматься сортировкой баночек и склянок.
– Ликс, - позвал капитан молодого врача,
– Ликс, вы меня слышите?
Врач обернулся, снимая наушники, и тут же вздрогнул, вскакивая на ноги:
– Капитан! Вы выглядите нездорово… - обеспокоенно заметил он, сразу чувствуя укол вины в сердце, потому что прекрасно понял, что это Фетч приложил к этому руку.
– Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Всё в порядке, - Хакс мягко улыбнулся и привалился к стене, потому что после позавчерашней потери крови и двух следующих дней, когда ему запретили хоть что-то глотать, кроме какой-то специальной воды в порциях под строгим присмотром врачей, начинала кружиться голова.
– Фетч вас больше не побеспокоит. Он мертв, а весь возможный компромат уничтожен. Вас никто не найдет.
Ликс застыл на месте, сбитый с толку и изумленный такой новостью. Для него подобное звучало слишком невозможно для того, чтобы быть правдой, и потому хирург мотнул головой, увидев иное объяснение словам Хакса:
– Вы… Вы бредите, капитан, вам плохо. Прилягте, капитан, - он подошел и осторожно подхватил Хакса под плечо, испуганно смотря ему в глаза:
– Пожалуйста.
– Я не брежу, - еле заметно качнул головой тот.
– Я пришел специально, чтобы это сказать. Фетч мертв. База данных уничтожена, инструменты тоже. Я лично позаботился о том, чтобы ничего не осталось. О случившемся знают только адмирал и его адъютанты, я - и теперь вы.
Хакс, пусть и выглядел плохо, говорил более чем здраво, поэтому Ликс посреди его речи выпустил его и отошел на пару шагов, чтобы смотреть ему в лицо. Страх отказывался уходить так просто, врач задышал медленно и глубоко, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце.
– Как это возможно?
– дрожаще спросил Ликс, не в силах поверить, что он мертв, что все исчезло так резко и сразу.
– Я подставил его, - просто ответил Хакс.
– Рассказал о камерах в своей каюте адмиралу, потом вызвал у Фетча злость, а потом тот сам наглядно продемонстрировал адмиралу, чем занимается. Мне… - Хакс болезненно поморщился и отвел от Ликса взгляд.
– Мне очень жаль по поводу душа. Это моя вина, я не знал, что так обернется. Простите, что не сдержал слово.
Пока Хакс говорил, Ликс одну руку положил себе на грудь, как будто пытаясь удержать там сердце. В душе сцепились страх и надежда - и непонятно было, чего же он так боится, раз его мучитель мертв, а он сам свободен. Больше не будет пыток, больше не будет насилия - можно спокойно спать ночами и не вздрагивать от каждого звонка на датапад. Все стало можно… но неизвестность продолжала пугать.
Ликс всхлипнул и болезненно улыбнулся, когда на его глазах уже появились слезы:
– Серьезно, капитан? Вы думаете, это так важно… - он снова всхлипнул и плотнее прижал руку, чтобы унять дрожь, а второй рукой прикрыл рот, а потом тихо заплакал, часто моргая, чтобы смахивать бегущие слезы.
–
– Спасибо вам, капитан, спасибо огромное…
Сердце у Хакса неожиданно для его обладетеля болезненно сжалось, и он снова вспомнил, как наносил удар по хрупким ребрам. Тогда оно было необходимо, но это знание от тошнотворного еканья где-то между искомым сердцем и еще не отошедшими от погружения в них инородного предмета нервами не спасало.
Капитан протянул руку и осторожно коснулся плеча дрожащего врача, чтобы потом тяжело оторваться от стены и подшагнуть к нему, завлекая в мягкие, но плотные объятия.
Ликс сам вздрогнул, когда его коснулись, однако он совершенно не ожидал, что его сейчас обнимут в молчаливой, но драгоценной поддержке. Он неуверенно разомкнул руки и сам робко прижался к Хаксу, чтобы аккуратно обнять его и уткнуться лбом и глазами в подставленное плечо, сумбурно продолжая шептать благодарности, судорожно вдыхая из-за нервной дрожи, что раз за разом прерывала вдох, и шумно выдыхая, так как дышать через нос уже не мог. Врач давно не чувствовал себя таким счастливым и таким свободным, и потому никак не мог собраться с духом и снова начать мыслить - слишком велико было облегчение и слишком велика зажатая, пережитая боль, которая все рвалась наружу.
Хакс обхватил его чуть крепче и осторожно, чтобы не испугать, и несколько в неуверенности от того, что делает, принялся мягко гладить подрагивающую спину врача.
Удивительно, но объятия действовали успокаивающе и на него, особенно после того, как он провел в постели несколько часов без возможности пошевелиться от боли.
Но сколько таких часов пережил Ликс за три года?
Дрожащий врач всё пытался удержать слезы, но без успеха, однако взамен он расслабился, не заваливаясь на раненого Хакса. Ликс жмурился и тяжело дышал, раз за разом пытаясь принять произошедшее. Пока получалось не очень - эмоции все перебивали, и врач наконец затих, чтобы сосредоточиться на своем дыхании и чувствах.
Слова “капитан Хакс” и “герой” сразу стали для него синонимами, и благодарность и восхищение его силой, решимостью и самоотверженностью сейчас не давали ощутить себя слабаком, что три года не сопротивлялся так, как Хакс смог за неделю.
– Как мне вас… отблагодарить?
– тихо и дрожаще спросил Ликс, не поднимая головы.
– Начать жить, а не существовать, - негромко ответил капитан.
– И да. Мне нужно сделать кое-что еще, если вы позволите.
Рука, гладившая спину, едва ощутимо коснулась уха, в которое была вставлена неразличимая под волосами плоская серьга.
Врач вздрогнул, не ожидая мягкого осторожного касания. Серьга давно уже почти не ощущалась в ухе, однако когда Ликс вспоминал о ней, сразу ощущалось грубое касание темных рук забрака. Но сейчас врач покорно расслабился и повел головой в сторону, закрыв глаза, чтобы лучше ощутить прохладную и куда более приятную ладонь Хакса на своем ухе и скуле.
Тот едва не дрогнул сам от неожиданности, непривыкший к выражению благодарности, а уж тем более ласки, но дело продолжил, осторожно подцепляя серьгу и секундой позже вынимая ее из уха Ликса.