Тридцать сребренников рублями (= Кинжал)
Шрифт:
– Интересно, и в качестве кого же ты выслушивал его откровения? сочувственно усмехнувшись, спросил Кислярский.
– В качестве потенциального сотрудника сего лицея "с литературным уклоном".
Подойдя ко входу бывшей школы, а ныне лицея "с литературным уклоном", Николай первым делом ознакомился с объявлениями, вывешенными в тамбуре на специальной доске. Из них в частности следовало, что лицею срочно требуются физик, а также преподаватели французского и английского языков. Другое обращение просило передать секретарю утерянные варежки красного цвета. А криво наклеенный рядом
Николаю подумалось, что данные характеристики скорее всего относятся к интересовавшему его завучу. Но в любом случае повод для посещения был уже найден, а потому Смирнов резонно решил, что почерпнутой информации для знакомства с Хмелевым вполне достаточно. Он прошел в здание, где занялся поиском учительской.
Узнав о том, что пришедший собирается побеседовать с господином Хмелевым по поводу работы, какая-то женщина из учительской была столь любезна, что проводила Николая до кабинета завуча. Женщина показалась Смирнову на удивление серой - в прямом и переносном смысле этого слова. "Вам сюда", - наконец показала она на одну из дверей, однако сама не изъявила желания представить посетителя, а сразу же развернулась, как-то сочувственно поглядела на Николая и ушла.
Оказавшийся к счастью в своем кабинете Борис Александрович очень обрадовался, что посетитель хотел бы устроиться на работу в его лицей:
– Наш благородный труд скульпторов, лепящих из сырых заготовок человека б-будущего, не везде и не всегда д-достаточно хорошо оценивается, - высокопарно начал он, - Однако у нас здесь отличный коллектив и вполне сносные условия.
– Можно поинтересоваться, какие?
– За десять-двенадцать рабочих часов при п-пятидневной неделе мы гарантируем не менее трехсот пятидесяти долларов в месяц. Но квалифицированный преподаватель, способный понять и увлечь в высокий творческий полет т-трепетную детскую душу, может вести один или несколько кружков. А это д-дает определенную прибавку.
Все в том же возвышенном стиле, явно упиваясь собственным красноречием, Хмелев изъяснялся ещё несколько минут. И только когда Николай демонстративно поглядел на часы, Борис Александрович поинтересовался, что приходилось преподавать посетителю.
Не кривя душой Смирнов признался, что не имеет никакого педагогического опыта, но, будучи квалифицированным инженером, в состоянии преподавать физику. Как человек, отдавший несколько лет программированию, он вполне мог бы вести и компьютерную грамотность. А владея в совершенстве испанским и неплохо английским - преподавать язык.
– Жаль, что у вас не французский, - посетовал завуч.
– "Англичанина" мы уже нашли, но вот язык жителей б-божественного П-парижа...
– Почему бы не заменить его языком дивного Мадрида, или восхитительного Буэнос-Айреса?
– невольно копируя манеру Бориса Александровича, поинтересовался Николай.
– Б-боюсь, родители наших учеников нас бы не поняли, - снисходительно
– Короче, - завершил свой доклад Николай, - мне предложили переходить к ним в качестве физика. Со своей стороны я обещал подумать.
– Оч-чень здорово!
– усмехнулся Денис.
– Свои делишки ты обтяпал, а как же насчет..?
– Обижаешь, начальник! Общественное у нас неизменно остается на первом месте. Я пообещал Хмелеву, что не позже чем через полтора часа ему позвонит мой друг, работавший переводчиком при нашем посольстве в Париже. Голубой мечтой этого друга с самого детства якобы является преподавание московским детям языка Бодлера и Шарля Азнавура.
– А причем тут Азнавур?
– удивился Вениамин.
– Да я просто не смог в тот момент вспомнить ни одного более поэта... Со своей стороны велеречивый завуч заверил меня, что не собирается покидать лицей вплоть до самого вечера.
– Чего ж мы тогда ждем?
– Денис сердито покосился на Вениамина, с живым интересом наблюдавшего за молодой мамой, присевшей недалеко от машины на корточки перед своим ревущим чадом, и что-то объяснявшую ему.
– Поехали в гости к Борису Александровичу.
– Может, найдем в его квартире что-нибудь не менее любопытное, чем торчащие из-под пальто колени пухленькой дамочки...
ГЛАВА 7
Визиты к Хмелеву. Встреча у бистро. Беседа со следователем.
Хмелев жил на третьем этаже кирпичной пятиэтажки. Машину оставили неподалеку, загнав её на тротуар перед точно таким же домом, но метрах в трехстах от интересующего их здания.
Подъезд, в котором находилась квартира завуча, оказался оборудованным автоматическим замком с домофонами. Вениамин набрал квартиру восемнадцать, но никто не ответил.
– Черт!
– выругался Николай.
– Что-то нам не везет.
– Как раз наоборот, - возразил Доро.
– Было бы хуже, если бы тебе ответили. А так все дело во времени. Рано или поздно кому-нибудь да потребуется войти в подъезд.
Но до того, как кому-то понадобилось заходить, из подъезда вышли. Вышла симпатичная девушка с голубым пуделем.
– До чего же удачно!
– обезоруживающе улыбаясь девушке, прокомментировал её появление Вениамин.
– Не слышали, девушка? Есть такая старинная народная примета: если столкнешься у домофона с красивой женщиной - значит пригласили тебя в гости от всей души и ждет тебя самый радушный прием.
– А если женщина со злой собакой?
– показывая глазами на пуделя, с улыбкой поинтересовалась девушка.
– У красивых женщин собаки никогда не бывают злыми, - пропуская друзей вперед, заверил её Кислярский.
– Всего доброго. Надеюсь, у меня ещё будет возможность продолжить с вами нашу интересную беседу по поводу старинных примет.
К счастью, квартира Хмелева оказалась не подсоединенной к пульту системы охраны. Во всяком случае, в притолоке отсутствовал красноречиво светящийся красный индикатор. А это уже все существенно упрощало. Таким образом, если сигнализация в квартире и была - так только локальная. Но узнать о ней с лестничной площадки не представлялось возможным.