Тридцать второе июля
Шрифт:
А ещё он так забавно смущается и краснеет всякий раз, когда Кайя обращается к нему со всякими глупостями, пытаясь обратить на себя его внимание, что я непроизвольно умиляюсь столь трогательной реакцией. Наблюдаю за Кайей и понимаю: в её поведении есть нечто, указывающее на то, что она тоже испытывает волнение от общения с администратором. Это не просто привычный для неё флирт. Она и в самом деле увлечена этим малым. И перед тем, как уйти, Кайя чрезмерно эмоционально выражает Китиалу свой восторг заказанным ею овощным салатом.
На обратном пути я не могу сдержать смех. Кайя вопросительно
– Овощной салат – просто объеденье, – передразниваю я её.
Девушка выглядит удивлённой, но я замечаю тень смущения на её лице, когда она пытается оправдаться:
– А что? Он и правда был вкусный!
Румянец заливает её веснушчатое лицо.
– Ага! – продолжаю смеяться. – Ты бы ещё сказала, что у них самая вкусная фильтрованная вода в городе!
Она тоже начинает хохотать и слегка толкает меня в бок. А потом, посерьёзнев, неуверенно спрашивает, слегка закусив губу:
– Думаешь, я вела себя как полная идиотка?
Я пристально смотрю в ярко-зелёные глаза Кайи:
– Обалдеть! – медленно произношу я. – Неужели наконец-то нашёлся мужчина, который тебе действительно нравится?
Она молча пожимает плечами, театрально закатывая глаза, пытаясь скрыть за усмешкой своё смущение.
– О! Да ты, похоже, влипла по уши!
– Да брось ты! Что за ерунда? – Кайя пытается придать своему тону лёгкость, но, видимо, понимает, что безуспешно.
Мы уже подошли к дверям издательства. Пропустив нескольких выходящих человек, мы входим внутрь и поднимаемся на второй этаж.
– Ну не то, что бы прям по уши… – тяжело вздыхает Кайя, проходя в дверь, ведущую в офисные помещения. – Ну ты же видела, какой он потрясный! Думаешь, у меня есть шанс?
– Думаю… – начинаю я и не успеваю закончить.
Впереди по коридору в нашу сторону направляется Дан, беседуя о чём-то на ходу с высоким плечистым молодым человеком. Я узнаю спутника нашего главного и, подталкивая Кайю к двери в наш кабинет, стараюсь побыстрее прошмыгнуть незамеченной.
– Ты чего? – шепчет Кайя и переводит взгляд с меня на молодого человека. – Ты что, знаешь его?
Я молча стараюсь скорее протиснуться в офис, но не успеваю – парень меня замечает:
– Эй, Тэра! – он машет мне рукой. – Привет!
На его лице как всегда широкая добродушная улыбка.
Приходится ответить:
– Привет! – натянуто улыбаюсь я и машу ему в ответ. И пользуясь тем, что он всё ещё занят разговором с Даном, прошмыгиваю в свой кабинет.
– Ну и что это за красавчик? – тут же накидывается Кайя с расспросами. – И почему ты, скажи на милость, прячешься от него?
Вздыхаю, садясь за свой стол.
– Да так… Один знакомый по университету… Морфей…
– Морфей? – хихикает Кайя. – Серьёзно? Это что, его имя?
– Да нет. Так… Приклеилось со времён студенчества.
Мне почему-то не хочется ничего объяснять ей.
Мы с Морфеем учились в одном Универе, но на разных факультетах. И ни разу не пересекались до третьего курса, когда нас и ещё нескольких человек с разных факультетов собрали для участия в региональном конкурсе – не то историческом, не то литературном. Уже не помню – мне за всю школьно-студенческую жизнь приходилось участвовать
Помимо различных викторин одним из этапов этого состязания была театральная постановка на историческую или фольклорную тему. Не припомню, как так вышло, но мы тогда решили быть оригинальными и в своей постановке собрали и переплели персонажей и из мифов, и из сказок, и даже из некоторых религиозных учений. Мы, кстати, выиграли тот конкурс. Так вот Морфей как нельзя лучше подошёл на свою роль. Его светлые, слегка вьющиеся на уровне ушей волосы, высокий рост, атлетическое телосложение вполне соответствовали образу мифологического Морфея.
Он казался мне очень славным, умел рассмешить и покорить своей широкой улыбкой, открытым взглядом серых глаз, юношеской неуклюжестью, широкими взмахами рук во время жестикуляции, чистотой своих побуждений, абсолютным отсутствием эгоизма и обидчивости. Я бы хотела иметь такого друга, тем более что мне тогда было весело и интересно общаться с ним. Вот только с самого начала я чувствовала, что Морфей неравнодушен ко мне. На протяжении всей подготовки к состязанию он постоянно проявлял свою симпатию. Однако я совершенно не видела в нём мужчину. Он ассоциировался у меня с огромным лохматым добродушным псом, беззаветно преданным своему хозяину, доверчиво заглядывающим ему в глаза и без конца навиливающим мохнатым хвостом.
Но к моему ужасу, после конкурса Морфей пригласил меня на свидание.
Состязание проходило в соседнем городе, и когда мы возвращались оттуда на междугороднем автобусе, он сел рядом со мной. Сначала мы весело обсуждали все этапы олимпиады, делились впечатлениями и размышляли над допущенными ошибками. Потом просто болтали на отвлечённые темы. И под конец пути он набрался смелости: сделал глубокий вдох и, слегка покраснев, смущённо спросил, не хотела бы я пойти с ним на свидание.
Я до сих пор помню, как меня раздирали тогда противоречивые чувства: с одной стороны, было безумно жаль отвергать его, словно я предавала верного и надёжного пса, но в то же время я не могла дать ему то, чего он хотел. Я попыталась объяснить ему это, но он всё понял без слов, даже не дав мне договорить. Сказал, что всё хорошо и что он всё понимает, отчего у меня на душе стало ещё сквернее.
Парень был таким добродушным, искренним и чистым, что мне не хотелось давать ему ложную надежду. Именно поэтому я не могла позволить себе тешить собственное самолюбие за счёт чувств Морфея. Мне казалось нечестным так поступать с ним.
Впрочем, не все девушки со мной согласились бы. И одна из таких – по имени Вагутьера – как раз училась в параллельной группе. В ней не было ничего особенного – среднего роста, заурядного телосложения, крашеная брюнетка с бледно голубыми водянистыми глазами, не отличавшаяся ни красотой, ни вкусом, не блиставшая ни интеллектом, ни талантами. Но было в ней нечто такое, что цепляло парней. Может быть, это была искренняя уверенность в себе, а возможно, что-то незаметное – исходящий изнутри посыл, приманивающий податливых представителей сильного пола.