Тридцатник, и только

Джуэлл Лайза

— Наломала я дров, да? — она сдавила пальцами переносицу. — И не предполагала, что все так получится. Я приехала в Лондон, чтобы найти Изаб… Софи, посмотреть на нее, убедиться, что с ней все в порядке, а потом решить, что делать с… — Она с загадочным видом уставилась на свой пах.

Диг смутился, но она не заметила его реакции.

— Я не ожидала, что столкнусь на улице с тобой и Надин, не знала, что эта встреча произведет на меня такое впечатление.

— То есть?

— Понимаешь… я первая увидела тебя тогда в субботу, в парке. Увидела, прежде чем ты меня заметил, и ускорила шаг, хотела сбежать.

— Почему?

— Всего лишь потому, что это

не входило в мои планы. А план был простой и ясный. Но потом ты меня перехватил, и я вдруг почувствовала ностальгию по прошлому. И подумала, почему бы и нет? Почему бы немножко не поразвлечься, пока я в Лондоне? Ведь мы с тобой и Надин одного возраста, но жизнь, которой я живу, сделала меня старше, я чувствую себя пожилой женщиной. Что меня вполне устраивает. Но когда мы сидели в той чайной, я вдруг почувствовала себя ужасно старой, а вы казались такими молодыми, в прикольных одежках, свободные, независимые, и я вам позавидовала….

— Вернулась к Марине, — продолжала Дилайла, — и начала вспоминать юность, как мы с тобой ходили в клубы, как напяливали на себя дикие тряпки, как бунтовали, пили, курили, всех презирали и были страшно противными, и мне стало грустно. Я поняла, что мне не хватает той девочки, которой было глубоко плевать на то, что о ней думают, которая шлялась по улицам, грубила старшим, но была честной сама с собой. Поэтому я с тобой и встретилась. Мне хотелось отдохнуть от Дилайлы Гробб, честерской кумушки, хотелось провести вечер в качестве Дилайлы Лилли, хулиганки из Кентиш-тауна, а Дилайле Лилли ни с кем не было так хорошо, как с тобой, Диг.

— Я намеревалась ограничиться одним вечером. Наверное, поэтому я тебя поцеловала. Я не думала, что увижу тебя снова, и я была так взволнована, так переполнена адреналином — ну представь: я сижу в клубе, далеко от Алекса, от деревни, точно снова вернулась в юность, хоть и ненадолго. В общем, меня занесло. И я тебя поцеловала. Не следовало этого делать. Знаю, Диг, как ты чувствителен. Я должна была сообразить, что ты воспримешь этот поцелуй всерьез. Я дура и слишком многое себе позволяю. Пожалуйста, прости меня… Я не хотела морочить тебе голову. — Диг понимающе кивнул, подивившись про себя иронии ситуации: красивая женщина просит у него прощения за поцелуй в губы. — Я недолго раздумывала, прежде чем попросить у тебя пристанища. Ты всегда был одним из самых добрых людей, каких я знала. Но мне и в голову не приходило, что ты до сих пор испытываешь ко мне какие-то чувства… Я появилась на твоем пороге не женщиной, а беженкой, просившей о милостыне. Я была в отчаянии, и не думала о твоих чувствах. Мне очень жаль. И прости за беспорядок. Знаю, я ужасна. Всегда хочу быть опрятной, убирать за собой… но потом отвлекаюсь и забываю напрочь. А что касается баранины, — она улыбнулась, — позволь пригласить тебя поужинать. Сегодня вечером. Пожалуйста! Пойдем, куда скажешь, и я угощу тебя любым мясным блюдом.

— Как насчет карри? — поддразнил Диг.

— Согласна, — улыбнулась Дилайла, — мясо с карри — то, что надо.

— Ладно, Дилайла, прости, что накричал на тебя. Просто расстроился и повел себя эгоистично. Знаешь, нелегко мне пришлось, я ведь целый день думал, что я — папаша. — Он сухо рассмеялся. — Но не следовало цепляться к тебе… особенно после того, что с тобой сегодня случилось. Наверное, тебе сейчас паршиво.

Дилайла покачала головой и снова улыбнулась:

— Странно, но нет. Я думала, что будет плохо, но… Потому что с ней все в порядке, правда? У Софи все замечательно. Женщина, которая ее удочерила… ее мать… немножко похожа на

паникершу, но, возможно, это не так уж плохо… Если бы моя мать хоть чуть-чуть походила на нее… А у Софи все в порядке. Чудесный дом, брат и сестра — что еще надо! Больше всего я боялась, что она пойдет в отца… что я увижу в ней его черты. Но их и в помине нет. Она — вылитая я. Замечательно.

— Дилайла, — серьезным тоном произнес Диг, — обещай, что за ужином ты все мне расскажешь. Про Алекса, Софи, про ее отца, и как все случилось. Обещаешь?

— Обещаю.

— «Бенгальский улан» подойдет?

— «Бенгальский улан» звучит заманчиво.

Диг допил остатки пива и поднялся:

— Прости, что следил за тобой… это было мерзко и…

— Нет, — перебила Дилайла, — не извиняйся. Я рада, что ты шел за мной. Хорошо, когда есть кто-нибудь, с кем можно об этом поговорить. И… — она замялась на секунду, — мне потребуется твой совет. Есть еще кое-что, о чем я тебе не сказала… никому пока не сказала. Мы поговорим об этом, ладно?

— Хорошо.

Диг протянул руку Дилайле. Поднявшись, она прижалась к нему и обняла:

— Ты лучший парень в мире, Диг Райан!

Диг тоже обнял ее и с удовольствием отметил отсутствие какой-либо сексуальной реакции на близость этой теплой и благоухающей женщины.

Ну… почти никакой.

Он схватил пальто, передал Дилайле дубленку. Они уже были на выходе, когда зазвонил телефон.

— Пусть его, — крикнул Диг бросившейся к телефону Дилайле, — автоответчик сработает.

— Нет, я возьму.

В прихожую она вернулась нахмуренной.

— Кто это был? — спросил Диг.

— Не знаю, — пожала печами Дилайла. — Повесили трубку, прежде чем я успела слово сказать. Позвонила на подстанцию, но мне сказали, что «эта линия номера не предоставляет».

Диг махнул рукой, открыл дверь и пропустил Дилайлу вперед.

Как ни удивительно, но из дома он выходил с легким сердцем. Диг направлялся поужинать субботним вечером в обществе красивой женщиной, в которую, как он внезапно и окончательно понял, вовсе не влюблен.

Впервые за неделю Диг пребывал в нормальном состоянии: жизнь не так уж плоха, и есть надежда, что станет еще лучше.

Глава тридцать шестая

Дилайла была оживлена и почти весела. Спускаясь вниз по Кэмден-роуд, она взахлеб рассказывала о каком-то кафе, обнаруженном ею на Большой Портлендской улице несколько дней назад, где ей подали сандвич с солониной, лучше которого она в жизни не едала, лучше даже в Нью-Йорке не делают, и по-настоящему хороший кофе, просто отменный… Впрочем, в Лондоне наконец всерьез взялись за кофе, пооткрывали «Ситлз», и «Арому», и «Кофейную республику». Самое время, разве может Лондон считаться модным и изысканным городом, если здесь нельзя выпить чашку приличного кофе?

Они пересекли проспект Торриано. Теперь Дилайла щебетала про ужасные пригороды: прежде она никогда их толком не видела, потому что сразу из центрального Лондона перебралась в настоящую глухомань, и только теперь поняла, в какой тоске живет большая часть населения — эти терракотовые домики со смешными крылечками, и по две машины в каждом дворе, и каменный орнамент в центре каждого сада, и главные улицы, неотличимые друг от друга с обязательными «Некст», и «Робертом Дайасом», и лишенным столичного блеска филиалами «Маркса и Спенсера», где выбор товаров совсем не тот, что в Лондоне. Лично она, Дилайла, предпочла бы ютиться в неотапливаемой конуре в Майл-энде, чем прозябать в пригородной тоске, расчерченной по линейке.