Тридцатник, и только
Шрифт:
Диг улыбнулся. Разумеется, он останется. Ни в каком другом месте он себя сейчас не мог представить. Сюда он стремился в субботнего вчера. Сюда, на эту кухню, хозяйка которой выглядела столь соблазнительно в старых спортивных штанах, поношенной майке с изображением Пола Уэллера, подаренной Дигом сто лет назад, и ядовито-зеленом передничке с кроликом Миффи на карманах. Густые рыжие волосы Надин растрепались, ногти на ногах сверкали ярко-розовым лаком, а над верхней губой темнело пятнышко грязи, маскируясь под родинку. Надин походила на сумасшедшую. Но она и была сумасшедшей. Великолепной, обаятельной, сексуальной,
Он открыл было рот, но не знал, что сказать. Комплимент? Или просто пошутить. Ничего не приходило на ум.
Надин обернулась к нему:
— У меня идея: не заняться ли нам мебелью в спальне… на тот случай, если мы больше не соберемся. Мне одной ее не сдвинуть с мета. Не возражаешь?
На единственном свободном уголке кровати Надин прикорнул Дигби. Диг осторожно снял пса с кровати, перенес в прихожую и уложил свою куртку.
— О, — улыбнулась Надин, с нежностью наблюдая за Дигом, — а ты его полюбил, правда?
Диг опешил:
— Нет! — Но потом смягчился: — В принципе, он хороший парень. Я к нему привык за эти дни. Но мне такие собаки не нравятся. Впрочем, он и на собаку-то не похож. Посмотри на него.
Оба уставились на спящий комок с жирной бородкой и носом-пуговицей. Пес вздохнул во сне и тихонько присвистнул.
— Измучился бедняга, — заметила Надин.
— Не удивительно. Ему немало пришлось пережить.
— Да, — Надин двинулась обратно в спальню, — как и нам всем.
— Странная была неделя, — согласился Диг.
— Да, — откликнулась Надин, снова розовея, — мягко говоря.
— Но и хорошая.
— Разве?
— Что?
— Хорошая была неделя?
— Да, в некотором смысле.
— Несмотря ни на что? — Они стояли по разные стороны кровати, ухватившись за подлокотники кожаного дивана. Диг кивнул. — Почему?
Нет, не сейчас, подумал Диг. Подождем немного.
— Давай вытащим диван, — предложил он.
Надин нервно кивнула, и на счет «три» они подняли антикварный диван с кровати и, маневрируя, протащили его через дверь спальни в гостиную. Оба в изнеможении упали на подушки и вздохнули в унисон.
— Помнишь, как мы его сюда принесли? — улыбаясь, спросил Диг.
— Еще бы! Это был первое, что я купила для квартиры. На распродаже за 38 фунтов 50 пенсов. Никогда не могла понять, зачем им понадобились эти 50 пенсов.
— Я тогда подумал, что ты рехнулась. Зачем нужен старый вонючий рассохшийся диван, из которого сыпется конский волос? Я пытался уговорить тебя пойти в магазин, но тебя не интересовали новые, чистые, нормальные вещи, — поддразнил Диг. — «Нет уж, мне не нужна мебель, которой прежде не пользовались по крайней мере дюжина хозяев! А почему это кресло такое чистое, и неужели его доставили в коробке? Какая пошлость!»
Диг со смехом отпрянул, когда Надин схватила подушку и ударила его по голове.
— Мерзавец! Ты просто завидуешь, у тебя самого воображения ни на грош. «Ну, я не знаю, что лучше — светло-бежевое или просто бежевое? А не удариться ли в экстравагантность и выбрать темно-бежевое? Но будет ли оно сочетаться с ярко-синим?..»
Теперь Диг взялся за подушку и обрушил ее на Надин, сильнее, чем намеревался, случайно задев ее лицо костяшками пальцев.
— Эй! —
— Прости, — Диг придвинулся к Надин. — Я не хотел.
Он приложил ладонь к щеке Надин и провел большим пальцем по виску. — Мне, правда, очень жаль. — Ее кожа была гладкой и теплой, краснота все еще не спала с глаз. Надин казалась такой юной и хрупкой. Он осторожно вытер пятнышко над губой и почувствовал, как его словно магнитом тянет к ней, к ее телу, к ее лицу. Надин смотрела на него со смешанным чувством страха и волнения.
Диг заметил, что она затаила дыхание.
Он тоже.
— Ох, Дин, — произнес он наконец, убирая рыжую прядь с ее лица, — какие же мы с тобой идиоты.
Надин согласно кивнула, и Диг понял, что они на одной волне, и долгих объяснений не понадобится.
В кои-то веки он не подыскивал мучительно нужное слово. В кои-то веки стоило ему открыть рот, как слова потекли рекой. Ибо он все заранее обдумал.
— Мы были семьей все эти десять лет, понимаешь? — начал Диг. — Вместе ходили по магазинам, ездили в отпуск, вместе проводили выходные. Мы даже отмечали Рождество то с твоими родителями, то с моими. Мы ссорились. Мы обнимались. Мы помогали друг другу переставлять мебель. Ты знала всех моих коллег, а я твоих. Единственное, чего мы не делали, — не спали вместе и не просыпались вместе. И я думал, что это потому, что ты скорее умрешь, чем согласишься на близость со мной. — Надин открыла рот, но он приложил палец к ее губам. — Ш-ш-ш, выслушай меня. Помнишь те выходные в Манчестере, когда я приехал к тебе? Я не показывал вида, потому что боялся тебя спугнуть, но я не знал, что ты живешь с Филом, пока не попал к тебе домой. Я думал, что у меня есть шанс. А те выходные, я вспоминаю их с ужасом, Дин. Притворяться, что мне все равно, — труднее роли у меня не было. Мне пришлось слушать, как ты с ним… трахалась… я думал, что у меня сердце разорвется..
Не Дилайла сделала меня несчастным, Надин, это была ты. И я так и не оправился. И теперь понимаю, чем занимался все эти десять лет. С этими юными созданиями. Теперь понимаю, почему не завел нормальную, приличную девушку. Потому что она мне была не нужна. Ты была моей девушкой, и я подсознательно выбирал женщин, которые не угрожали нашим отношениям. И полагал, что так и проживу всю оставшуюся жизнь в этом счастливом компромиссе, любя тебя и трахаясь с другими, потому что я думал, будто дружба — это все, что я могу от тебя добиться. Но когда услышал твое сообщение, все изменилось. Ведь ты говорила серьезно, да? Про то, что соврала, и про то, что я тебе всегда был нужен? — Он смотрел в ее немигающие глаза.
От волнения Надин едва не теряла сознание.
— Да.
— Тогда почему, почему десять лет назад ты не сказала, что хочешь меня? Почему отвергла? Почему уехала в Манчестер и влюбилась в другого?
— Из-за Дилайлы, — призналась Надин.
— Из-за Дилайлы? Она-то здесь при чем?
— Ты был моим лучшим другом, моим миром. Дилайла сделала меня несчастной, отняв тебя. В Святой Троице она добивалась не столько тебя, сколько то, что между нами было — привязанности, исключительности, надежности. Она хотела занять мое место. Диг-и-Дин. Диг и Дилайла. Я знала это и ненавидела ее. Без тебя я была никто. Последние два года в школе я была несчастной и одинокой.