Тридевятое царство. В когтях белого орла
Шрифт:
– Слишком смело, даже для Сигизмунда. Захватить земли проще, чем удержать.
– Не держи нашего врага за глупца, – нахмурился Рогволд, – у него внук Финиста Ясного Сокола.
– Ну и что? Алена наша – тоже внучка, и от старшего сына. Как ни крути, она впереди идет в вопросе наследования.
– Да, пока она жива. Теперь понятно, почему Всеволоду пришлось пожертвовать любимым сыном в этой игре?
– Так что вы хотите?
– Укрепить трон.
– Кровью? – Боярин откинулся назад, и Петрушка прижался к стене, опасаясь, что его могут услышать.
– Верой, – улыбнулся Рогволд, – это куда надежней.
– Вы про это новомодное христианство?
– А мы им не позволим, – Рогволд расплылся в широкой улыбке, – для этого придется много потрудиться, но в случае успеха мы получим такое преимущество и такие возможности, что и не снились другим. И работать над этим мы уже начали. Ты же вроде к нам собирался прибиться, разве нет?
– Собирался, – согласно кивнул боярин, – и что там нужно – такой же крест надеть?
– Такой же тебе не положен, – осадил Полкана бывший жрец, – но маленький приготовь. Скоро пригодится.
– А что будет с нашей княгиней?
– Пока война не окончится, ничего с ней не будет, – заметил Неждан, – а потом… будет видно.
– Видишь ли, – подал голос Рогволд, – всем хороша наша молодая княгиня, но есть с ней одна проблема, и разрешить ее не так просто. Уже скоро она станет девушкой на выданье. И каждый захочет породниться с ней. Какие бы договоры мы ни заключали между собой, приз тут достаточно высок, чтобы забыть про все прежние уговоры. Покойный Даниил это хорошо понимал и сразу готовил своего сына, и он даже был готов многое нам уступить. Умный был человек. Так вот – боюсь я новой междоусобной войны через несколько лет. Так что не знаю пока, что с Аленушкой станется. Возможно, придется ей жениха иноземного подыскивать, чтобы никому обидно не было.
Петрушка возмущенно выдохнул: ничего себе, они тут собираются его принцессу отдать какому-то иноземцу! Полкан быстро вскочил с места и, схватив за ухо, втащил мальца в горницу.
– Больно же!
– Ты кто такой? – нахмурился Неждан. – Подслушивал?
– Конечно, он подслушивал, – усмехнулся Рогволд. Петрушка поразился: за то недолгое время, что боярин втаскивал его в горницу, полоцкий князь снова оказался растрепан, и на лице его блуждала рассеянная хмельная улыбка.
– Петрушка я, – огрызнулся мальчишка, – чего вы мне уши крутите?! Я вообще не к вам, мне дальше было нужно, а вы тут засели и болтаете без умолку.
Вся троица внимательно смотрела на нежданного гостя, но невольный свидетель был не робкого десятка и никогда не терялся.
– Но раз уж я здесь, у меня есть решение для вашей задачки.
– Это для какой из них? – ласково улыбнулся князь. – У нас их в последнее время много.
– Что с принцессой делать конечно же. Вот вам решение: ее надо женить на мне. Я согласен, так уж и быть. И вам хорошо, не нужно ни с кем ссориться, и мне не обидно.
– Хорошее решение, – похвалил Неждан, – и вообще мальчишка хороший. Молодой, здоровый.
– И память у него хорошая, – добавил Рогволд.
И жрец, и князь – оба выразительно посмотрели на хозяина тайного двора. Тот, заметив устремленные на себя пристальные взгляды, вдруг опешил:
– Да вы что… Я не могу, это же просто ребенок!
– Тайна, доверенная ребенку, – она надежно укрыта от врагов, – согласно кивнул Неждан.
– И провалов в памяти никаких, как у стариков, не бывает, – согласился князь, – и слух хороший. Одни достоинства.
Оба продолжали пристально смотреть на Полкана, и тот как-то сразу поник.
– Хорошее же предложение, – подбодрил троицу Петрушка, – а я, как женюсь на принцессе, вас не забуду!
– Уж надеемся на это, – снова ласково улыбнулся князь.
– Ну что же, –
– Дядя, ты не пожалеешь! – расплылся малой в улыбке.
– Уже жалею, – буркнул себе под нос боярин, – но иначе никак.
– Иначе никак, – тут же согласился Петрушка, – я же говорил – это судьба.
Глава 54
Враг государства
Соседи по темнице Соловушке попались несерьезные: кто козу украл у соседки, кто браги перебрал и в драку полез… настоящим преступником был только один, да и тот воришка. Потому глава стражи распорядился посадить Соловья в отдельную клетку, как особо опасного разбойника. Посадить-то посадили, а что делать с пленником – никто не знал. Раньше просто было: раз богатырь привел преступника, так его вина считается тем самым уже доказанной. Не бывало такого, чтобы богатырь – да стал на кого напраслину возводить… Вот и Соловья притащил вроде бы богатырь. Именно что «вроде бы, потому как богатырь был не знакомый никому, безбородый. А безбородый богатырь в Тридевятом царстве имелся только один, да и тот недавно помер в Киеве. И вот беда, богатырь так спешил, что расспросить его доподлинно начальник стражи не сумел, а бывший на посту дружинник так растерялся, что тоже ничего не узнал. Принять пленника принял, и все. А вдруг это не богатырь вовсе был? Нельзя же живого человека казнить просто так, по обвинению не пойми кого… И отпустить боязно: а ну как тот, что его притащил, и правда был богатырем? Потом вернется, спросит, что ему отвечать? Так что сидел Соловушка в каменном мешке без суда и обвинения. Да и кому теперь судить, особенно такого преступника? Вот с бедолагой, что козу пытался украсть, понятно, что делать – дать плетей двадцать да отпустить. А тут государственный заговор, попытка восстания, а то и чего посерьезнее. Такое князь должен судить, да только кто теперь правит Смоленским княжеством? Старый князь помер, сын его молодой тоже помер, в Смоленске вообще какие-то варяги сидят. Была грамота, писанная вроде как от имени великой княгини, галицким владыкой Даниилом, да только и он помер. А теперь и вовсе по городку королевская рать Сигизмунда прошла да теперь Смоленск осаждает. Так что нежелание хоть кого-то брать на себя ответственность Соловей хорошо понимал, вот только означало это, что сидеть ему тут долго. С другой стороны, было время подумать.
Вот казнят его – так никто и не всплакнет, никто не пожалеет. Такая вот у него вышла жизнь.
– Эй, слышь, это… заговорщик, слышь, а? – опять отвлек от грустных размышлений воришка по прозвищу Сморчок. Вот уж кому и правда нечем гордиться, воровал всю свою жизнь, за что бит был постоянно. Сморчок все время пытался пошатнуть авторитет непонятного сокамерника. По всему выходило, что именно ему надлежало быть среди арестантов авторитетом, да только не смотрелся совсем мелкий воришка рядом со знаменитым разбойником и заговорщиком. Вот и донимал Соловья крадун, вроде как с уважением, но всячески стараясь высмеять или уважения лишить. Соловушке было глубоко наплевать на свое положение в воровской иерархии, но Сморчок ему просто не нравился.
– Чего тебе, убогий?
– Чего вы там хотели-то… для народа?
– Известно чего – все отнять да поделить.
Сморчок захихикал.
– Вот так вот просто?.. И как успехи?
– Сам видишь как. Не больно-то просто против целого государства выступать, да тебе-то откуда знать – ты выступить против кого-то, кто крупней козы, не рискнул бы.
Сокамерники начали посмеиваться: развлечений в темнице совсем не было, и споры известного разбойника со старым вором вносили хоть какое-то разнообразие.