Триединый
Шрифт:
– Да, это может быть следствием недуга. Ты – Виктор Ардисс, наш сын.
– Разве ты совсем не помнишь этого? – вступила в разговор женщина. Казалось, она очень огорчена моей выдуманной амнезией. – Ты не помнишь нас?
Глядя в ее глаза, полные печальной надежды, я сказал правду:
– Н-не очень… Но мне кажется, что вы всегда любили и заботились обо мне.
Пока я моргал, пытаясь понять, зачем сказал последнюю фразу и почему она кажется мне верной, женщина, подалась ко мне.
– Мой мальчик! – ее руки обвили меня, шеи коснулось
Я чувствовал себя неловко от подобного проявления чувств со стороны незнакомки. Но одновременно мне было хорошо и спокойно. Не отдавая отчета в своих действиях, я обнял ее.
Переведя взгляд на мужчину, на лице которого читалось волнение, сказал:
– Пожалуйста, расскажите мне все! Я хочу знать больше о вас и обо всем мире!
Глава 3
Вечером того же дня, стоя в темноте перед иллюминатором в своей каюте, я подводил итоги. То, что мне удалось узнать, ничуть не прояснило ситуацию. Я бы даже сказал, сильнее запутало.
Этих двоих, считавших меня своим сыном, звали Эзерин и Росальба Ардисс. Если я правильно понял брошенные вскользь фразы о благородстве фамилии и древности рода, они были кем-то вроде аристократов. Но, судя по тому, что путешествовали в скромной каюте второго класса – не из особо знатных.
Беловолосого парнишку, которым я стал, звали Виктор Ардисс и он был их единственным ребенком. Как я понял, с детства у Виктора были проблемы с психикой. Когда ему исполнилось шестнадцать, семья отправилась в путешествие по островам какого-то архипелага. Эзерин не говорил этого, но я подозревал, что во время плавания произошло нечто, из-за чего мое сознание оказалось в теле мальчишки. А родители сочли, что он исцелился.
Выглядит все это безумно, но я решил пока принимать реальность как есть, не вдаваясь в детали. Если серьезно задумываться, вполне может поехать крыша. А мне нужен здравый рассудок, чтобы выбраться из этого дерьма. В конце концов, у меня есть собственная жизнь!
В этот момент я с удивлением осознал, что шок от происходящего заставил меня напрочь забыть и о травмах, и о предательстве Олеси. Случившееся казалось отстраненным от меня, словно воспоминание о когда-то виденном сериале. Более того, я испытывал по отношению к себе легкое презрение. И недоумение от того, как можно было ничего не видеть, не понимать и вообще вести себя столь идиотским образом. Я будто сумел посмотреть на себя чужими глазами – и увиденное мне не понравилось.
Ладно, какой смысл ворошить былое. Нужно думать о реальных проблемах.
Потерев ладонями лицо, я залез в кровать. Расстроенно подумал, что вряд ли смогу уснуть после случившегося, да еще и в незнакомой обстановке. И почти сразу провалился в сон.
Снилась мне работа. Вроде вызвали меня к кому-то из начальства. Я шел по коридору, постепенно превратившемуся в темный пещерный тоннель. Вокруг мелькали неясные безликие
* * *
Вспоминая сон во время завтрака, состоявшего из булочек с ароматным джемом и напитка, похожего на чай, я буквально чувствовал, что под сводами пещеры был кто-то очень значимый и встреча с ним оказалась поистине судьбоносной. Но кого я встретил и чем дело закончилось – ускользало тем сильнее, чем больше я об этом думал.
Ну, и ладно, – решил я, допивая чай. – Меня ждут задачи поважнее снов. Нужно, не привлекая особого внимания, узнать, куда я угодил. А после – рвать домой.
– Милый, ты не голоден? – заботливо поинтересовалась Росальба. – Быть может, съешь еще?
Сегодня она была в темно-голубом платье, сочетавшимся с ее глазами, но придававшем ей еще более холодный вид. Ии-и… я почему-то был уверен, что никакая она не холодная, а очень добрая, заботливая, и вообще… Боже, шизофазия какая-то. Я словно думаю чужими мыслями! Но если они в моем мозгу, как они могут быть чужими?
Я потряс головой, тут же превращая нервное движение в знак отрицания:
– Благодарю, я сыт. Эзерин, вы обещали показать мне корабль.
– Сын, тебе не обязательно обращаться ко мне на вы, – он глянул удивленно. – И называй меня папа… я ждал этого очень долго.
По его виду было понятно, что он сильно волнуется и происходящее очень важно для него.
– Хорошо, Эз… папа, – выдавил я. – Когда мы пойдем?
– Почему бы не прямо сейчас? – улыбнулся он. – Незабудка, ты с нами?
– Конечно! – буквально расцвела Росальба.
Как я мог решить, что она холодная? – думал я, глядя на ее счастливую улыбку.
* * *
По сравнению со вчерашним днем, на палубе было ветрено. Вероятно, поэтому мы встречали гораздо меньше людей. Некоторых Эзерин приветствовал вежливым кивком, прочих игнорировал. Я никак не мог взять в толк, по каким критериям он их сортирует. Быть может, здоровается только со знакомыми?
– Как зовут этого человека? – вполголоса поинтересовался я, когда мы отошли от очередного, достойного приветствия индивида.
– Не знаю, – с легким удивлением ответил Эзерин. – Почему ты спрашиваешь?
– Мне показалось, будто вы знакомы.
– Нет, – улыбнулся он. – Мы просто плывем на одном корабле. Обычная вежливость.
Задумавшись, я стал внимательнее смотреть на пассажиров. И вскоре пришел к выводу, что вежливость Эзерина распространяется исключительно на мужчин, облаченных в подобие френчей. Остальные носили обычные пиджаки, разве что устаревшего, на мой взгляд, фасона.
Кстати, об устаревшем. Еще накануне у меня промелькнула мысль, что я, словно в фантастическом романе, мог каким-то образом провалиться в прошлое. Эту идею следовало проверить.