Триггеры
Шрифт:
— Но воспоминания приходят только после самого факта, — сказал Эрик. — Именно это и называется вспомнить.
— Это не было похоже на другие воспоминания Джоша, что я от него получала, — сказала Джен. — Это казалось более реальным, более…
— Непосредственным? — подсказал Сингх.
Джен кивнула.
— То есть вы получали доступ к воспоминаниям мистера Латимера не после того, как они сформировались, — сказал Сингх, — а в реальном времени, в момент, когда событие происходило. — Он взглянул на Сьюзан и немного понизил голос. —
— Да, — сказала Джен, — хотя тогда я не знала, что это. Была вспышка света и невероятная боль, и я увидела её, — она указала на Сьюзна, — и после этого всё начало как будто меркнуть.
— Потрясающе, — сказал Сингх. Его глаза округлились от волнения. — Потрясающе.
— Почему? — спросила Джен.
— До сего момента люди из нашего сцепленного круга получали доступ к воспоминаниям других вразброс, несинхронно. То, что я в данный момент думаю, никак не было связано с тем, какие мои воспоминания вспоминает агент Доусон. Но то, что случилось с вами, было по-другому. Начиная с момента выстрела в мистера Латимера вы чувствовали в точности то же самое, что чувствовал он. — Сингх медленно покачал головой; его голос был полон изумления. — Вы не просто читали его память, миссис Фалькони. Вы читали его мысли.
Глава 36
Сьюзан Доусон продолжала сидеть в лаборатории Сингха, обхватив голову руками. То, что она сделала всё правильно, было неважно; она не могла прогнать этот образ — её собственное воспоминание — из головы: пуля, ударяющая в голову Джоша Латимера, фонтан крови, и его тело, падающее на пол.
Она, разумеется, изучала во время учёбы фильм Запрудера — включая кадры, которые обычно не показывают, с развороченной пулей головой Кеннеди. Она помнила слова инструктора в «Роули» о том, что Кеннеди, по большому счёту, убило невезение. Первый, не смертельный выстрел Освальда должен был толкнуть Кеннеди вперёд, с линии огня засевшего в книгохранилище Освальда, однако спинной корсет, который был на нём надет, удержал Кеннеди в вертикальном положении, позволив Освальду сделать второй, смертельный выстрел.
Она всегда вспоминала то зернистое изображение, но это — это! — было гораздо более натуральным, с яркими цветами, оглушительным звуком, запахом пороха и отдачей от выстрела. Она была готова получить пулю, защищая Джеррисона — она правда была к этому готова. Но убить кого-то самой оказалось совсем другим делом. Она не могла заставить себя принять участие в разворачивавшейся вокруг неё дискуссии, но она слушала.
— Вы не просто читали его память, — только что сказал Сингх Дженис Фалькони. — Вы читали его мысли.
— Но почему? — спросил Редекоп. — Интенсивность ощущений?
Сьюзан подняла голову как раз вовремя, чтобы увидеть фирменное Сингхово пожатие плечами.
— Может быть. Но это вызывает опасение совершенно нового уровня. Миссис Фалькони, к счастью, не пострадала — но могла. Если бы она в этот момент вела машину или даже просто поднималась по лестнице, то могла бы погибнуть.
Погибнуть.
Сьюзан снова вспомнила, как её пистолет выстрелил, как плеснула
— К сожалению, — продолжал Сингх, — мы также узнали кое-что ещё. Я надеялся, что наш круг напоминает ёлочную гирлянду — если одна лампочка перегорает, вся гирлянда гаснет, и все сцепки памяти разрываются.
Сьюзан на мгновение задумалась, откуда сикх может знать про ёлочные гирлянды.
— Но этого не произошло, — сказала она.
— Нет, — ответил Сингх. — Я по-прежнему читаю мистера Джоно, и, как я понимаю, вы, агент Доусон, по-прежнему читаете меня.
Сьюзан сосредоточилась; на завтрак Сингх съел два сваренных вкрутую яйца; он, как она внезапно узнала, всегда держал несколько штук вон в том маленьком холодильнике.
— Да.
— И, доктор Редекоп, вы по-прежнему имеете доступ к памяти миссис Фалькони?
Эрик склонил голову набок, затем сказал:
— Да. Без проблем. Всё в точности так же, как и раньше. — Он повернулся к Дженис — как показалось Сьюзан, ему только что пришла в голову какая-то мысль. — Но в самом конце ты получала воспоминания Латимера в реальном времени.
— Да, — сказала Дженис.
— Очевидно, что для Латимера это было очень травмирующее переживание, — сказал Эрик, — но… агент Доусон, простите, я не знаю насчёт людей вашего рода занятий, но…
— Я знаю, — сказал Сингх, по-видимому, сообразив, куда Эрик клонит. — Я провожу большую часть своего времени, работая с людьми, которым пришлось убивать — даже если это было их работой, частью их рода деятельности. — Он посмотрел на Сьюзан. — Это нелегко, правда?
Сьюзан не нашла, что ответить и лишь кивнула.
— Какова обычная процедура в случае подобного инцидента?
— Куча бумаг, — ответила Сьюзан. — Формы, рапорты.
— Консультации психолога?
Это уж обязательно.
— Да.
— Судя по вашему виду, агент Доусон, убийство Латимера, очевидно, для вас также стало травмирующим переживанием.
Сьюзан сделала глубокий вдох, взглянула на каждого из них по очереди, затем выдохнула.
— Это было ужасно.
— Не сомневаюсь, — сочувственным тоном согласился Сингх. — Не сомневаюсь. Вы поняли, к чему мы ведём?
Она покачала головой.
— Дело вот в чём, — сказал Эрик. — Если этот эпизод вас так травмировал, то, возможно, тот, кто связан с вами, также начал читать вашу память — ваши мысли — в реальном времени.
Ранджип Сингх вошёл в палату первый; за ним следовали Эрик Редекоп и Дженис Фалькони; Сьюзан замыкала процессию, но задержалась, чтобы ответить на вызов по рации.
— Привет, Кадим, — сказал Ранджип.
— Привет, гуру, — ответил Кадим.
— Это Дженис Фалькони; она медсестра. А это доктор Редекоп.
— Ещё один исследователь памяти?
— Нет, я хирург, — сказал Эрик, — но… — Он замолчал, увидев, как глаза Кадима наполняются ужасом.
Ранджип резко обернулся посмотреть, на что уставился Кадим. Это была агент Доусон, каторая как раз только что вошла в комнату.