Трилогия Крысы (Слушай песню ветра. Пинбол-1973. Охота на овец. Дэнс, дэнс, дэнс)
Шрифт:
В морозильнике был лед, литровая упаковка ванильного мороженого и коробка креветок. Секцией ниже хранились яйца, масло, сыр «камамбер» и ветчина. В третьей секции лежала рыба и куриные окорочка, а в самом нижнем отделении – помидоры, огурцы, спаржа и грейпфруты. В дверных полках – три большие бутылки кока-колы и пива. И еще пакет молока.
Я облокотился на руль и размышлял, в каком порядке я бы все это слопал. По любому выходило, что мороженое в меня бы уже не влезло. А отсутствие приправ было и вовсе смерти подобно.
Она появилась в начале шестого – в
– Что за ливень! – сказала она, усаживаясь в машину и нервно оправляя юбку.
– Промокла?
– Немножко.
Я достал с заднего сидения пляжное полотенце, забытое там после бассейна, и подал ей. Она вытерла им лицо, волосы – и вернула мне.
– Я тут недалеко кофе пила, когда полило. Просто наводнение какое-то!
– Зато чуть прохладнее стало.
– Да уж…
Она высунула руку в окно. Между нами что-то было не так. Что-то разладилось с последней встречи.
– Как съездила? – спросил я.
– Да никуда я не ездила. Я тебе наврала.
– Зачем?
– Потом расскажу.
34
Иногда случается, что я вру.
Последний раз это было в прошлом году.
Врать я очень не люблю. Ложь и молчание – два тяжких греха, которые особенно буйно разрослись в современном человеческом обществе. Мы действительно много лжем – или молчим.
Но с другой стороны, если бы мы круглый год говорили – причем, только правду и ничего кроме правды, – то как знать, может, правда и потеряла бы всю свою ценность…
Осенью прошлого года мы с моей подругой забрались в постель, а потом ужасно проголодались.
– Еда какая-нибудь есть? – спросил я.
– Сейчас поищу, – ответила она.
Встав голой с постели, она открыла холодильник, нашла там старую булку, смастерила сэндвичи с колбасой и листьями салата, приготовила кофе и принесла все это мне. Дело было в октябре, ночи стояли прохладные. Она забралась в постель окоченевшая, как банка консервированного лосося.
– Жаль, горчицы нет…
– Первый класс!
Завернувшись в одеяло и уплетая сэндвичи, мы смотрели по телевизору старый фильм – «Мост через реку Квай» [13] .
В самом конце, когда мост взорвали, она застонала.
– Зачем же они его строили, старались? – И она ткнула пальцем в остолбеневшего Алека Гиннесса.
– Это был для них вопрос чести.
– Хм. – С набитым ртом она на некоторое время задумалась о человеческой чести. Так было всегда – что там творилось у нее в голове, я даже вообразить не мог.
13
Американо-британский кинофильм 1957 года (реж. Дэвид Лин). Действие фильма разворачивается во Вторую мировую войну. Английский полковник, попавший в японский плен, соглашается руководить постройкой моста для вражеских войск с целью продемонстрировать интеллектуальное превосходство Запада. Уже построенный мост взрывает группа диверсантов.
– Слушай,
– Конечно.
– И жениться хочешь?
– Что, прямо сейчас?
– Когда-нибудь… Попозже.
– Хочу, конечно.
– Ты мне такого не говорил, пока я сама не спросила.
– Ну, забыл сказать…
– А детей ты сколько хочешь?
– Троих.
– Мальчиков или девочек?
– Двух девочек и мальчика.
Она проглотила кофе с остатками сэндвича и внимательно всмотрелась в мое лицо.
– Врун!
Так она сказала.
Хотя это было и не совсем верно. Покривил душой я только в одном.
35
Зайдя в маленький ресторан недалеко от порта и слегка перекусив, мы заказали «блади мэри» и бурбон.
– Хочешь узнать правду? – спросила она.
– А вот в прошлом году я анатомировал корову, – сказал я.
– И что?
– Вскрыл ей живот. В желудке оказался ком травы. Я сложил эту траву в полиэтиленовый пакет, принес домой и вывалил на стол. И потом, всякий раз, когда случалась неприятность, смотрел на этот травяной ком и думал: «И зачем это, интересно, корова снова и снова пережевывает вот эту жалкую, противную массу?»
Она усмехнулась, поджала губы и посмотрела на меня.
– Поняла. Ничего не буду говорить.
Я кивнул.
– Только одну вещь хочу спросить. Можно?
– Давай.
– Почему люди умирают?
– Потому что идет эволюция. У отдельных особей слишком мало энергии, поэтому она осуществляется через смену поколений. Хотя это не более чем одна из теорий.
– Она что – и сейчас идет, эта эволюция?
– Понемножку.
– А почему она идет?
– Туг тоже много разных мнений. С определенностью можно утверждать лишь одно: эволюционирует сам Космос. Есть ли у него какая-то цель, направляет ли его чья-то воля – вопросы отдельные. Космос эволюционирует, а мы – всего лишь часть этого процесса.
Я отставил виски, закурил и добавил:
– А откуда для этого берется энергия, никто не знает.
– Никто?
– Никто.
Она разглядывала белую скатерть, гоняя кончиком пальца лед в стакане.
– А вот я умру, пройдет сто лет – и никто про меня не вспомнит.
– Скорее всего, – сказал я.
Выйдя из ресторана, мы окунулись в удивительно ясные сумерки и побрели вдоль тихих портовых складов. Она шла рядом, я чувствовал запах ее волос. Ветер, перебиравший листья ив, мягко напоминал, что лета осталось немного. Пройдя немного, она взяла меня за руку – той рукой, на которой было пять пальцев.
– Когда тебе обратно в Токио?
– На следующей неделе. Экзамен…
Молчание.
– Зимой я приеду снова. На Рождество. У меня день рождения 24 декабря.
Она кивнула, будто думая о чем-то своем. Потом спросила:
– Ты Козерог?
– Да. А ты?
– Я тоже. 10 января.
– Знак почему-то не самый благоприятный. Иисус Христос тоже Козерог.
– Ага…
Она перехватила мою руку поудобнее.
– Наверное, я буду без тебя скучать.
– Но ведь мы еще встретимся…