Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas
Шрифт:
При других обстоятельствах она бы обязательно обратила внимание, как таинственен и тревожен их вид, но не теперь.
Она шла, она стремилась, и она нашла.
Драко.
Он был все на том же месте, где его увидела Джинни, хотя, конечно, Эрмиона этого знать не могла. Сняв куртку, он стоял спиной к скале. Похоже, он занимался тем, что раз за разом метал в дерево свой меч. Он не увидел, как подошла Эрмиона, но вдруг его плечи застыли. Она поняла, что он услышал ее приближение.
— Кто здесь? — спросил он, не поворачиваясь. —
— Ты подрался с Роном? — спросила Эрмиона. — Почему?
Драко резко повернулся, и его лицо осветилось изумлением, когда он увидел ее.
— О, — выдохнул он, — ты…
Он взглянул на меч, воткнутый в ствол, и вздохнул:
— Да, я подрался с Роном. А что такого? Висли и Малфои заклятые враги с 1325 года, когда Малфой поймал Висли, занимавшегося браконьерством на его земле, и отрубил ему голову. Они чувствительны, эти Висли. С тех пор все и длится: эти драки в школьном дворе, обзывания и полнейшее отвращение.
— Чарли не относится к тебе с ненавистью, — заметила Эрмиона, — да и Джинни тоже…
Драко прищурился:
— Это она сама тебе сказала?
Эрмиона уставилась в землю:
— Ну, что-то в этом роде…
Драко прищурился еще сильнее:
— Ты ревнуешь…
Эрмиона резко вскинула голову и в упор взглянула на него:
— Вовсе нет!
— Ну конечно, нет! — коротко произнес он. — Кстати, это довольно забавно… И что же ты хочешь получить? Главный приз в лотерее «За что боролись, на то и напоролись?»
— Я не ревную! — с упрямым бешенством повторила Эрмиона.
Он попятился назад и прислонился к скале, скрестив руки на груди:
— Тогда почему ты здесь?
Эрмиона открыла рот… и снова закрыла. Потом не очень уверенно произнесла:
— Я волновалась за тебя. Джинни сказала, что у тебя кошмары.
— И ты встала и решила это проверить?
— И она рассказала мне про кровь, — продолжала Эрмиона. — Знаешь, бестелесное кровотечение может быть связано с разными вещами… Темной Магией… Одержимостью…
Он смотрел на нее, и она почувствовала, как колени стали ватными — так было, только когда Гарри смотрел на нее — но теперь все совсем по-другому, что-то влекло её вполне физически.
«Это не так», — сердито сказала она себе.
— То есть ты пришла сюда, чтобы проверить, не одержим ли я? Это было вовсе ни к чему.
— Почему ты так злишься? — спросила она.
Он выглядел доведенным до ручки:
— Почему я злюсь? Потому что я целый день изображал, что все в порядке. Откровенно говоря, ты меня просто используешь. Но это уже слишком. Я с таким трудом сосредотачивался на том, чтобы не смотреть на тебя, что, если я приложу еще хоть малейшее усилие, у меня кровь из ушей пойдет.
— Хорошо. Я тебе очень благодарна, — натянуто сказала
— Ах, — произнес он. — Благодарность. Именно то чувство, на которое я рассчитывал.
— Ну и что же, по-твоему, мне нужно сделать? — сердито поинтересовалась она.
— Что тебе нужно сделать? Как на счет… Я себя просто без ножа режу, хотя, может, ты этого и не видишь… так как насчет того, чтобы быть честной с Гарри?
— Я же говорила тебе, почему я не…
— Прекрасно, — оборвал он ее. — Иди спать, Эрмиона. Тебе не стоит здесь находиться…
— Не пойду, — заупрямилась она.
Он прищурился:
— Ну, либо уходи, либо иди сюда. Я не собираюсь кричать тебе через всю поляну.
Она скованно пересекла поляну, разделявшую их, и оперлась на скалу рядом с ним.
«Это плохая идея» — шепнул внутренний голос. Но она наплевала на него.
— Я хочу кое о чем спросить тебя, — сказал она.
— А я, конечно, не знаю ничего лучше, чем отвечать тебе, — произнес он.
— Почему ты любишь меня?
— Что? — Драко вытаращил на нее глаза.
— Почему ты любишь меня? Я хочу знать…
На мгновение он потерял дар речи, что случалось с Драко чрезвычайно редко.
— Я не знаю, Эрмиона, — наконец сказал он. — Это все равно, что спросить меня, почему я левша. Некоторые вещи не имеют причин…
Она прикусила губу:
— Ты прав. Прости. Я не должна была спрашивать.
Она искоса взглянула на него. Лунный свет падал на его поднятое вверх лицо и волосы, посеребрил его глаза и подчеркнул черные тени под ними. Он нахмурился:
— А почему ты меня спросила об этом?
Она покачала головой:
— Я не знаю…
— А я знаю, — он повернулся к ней и, опершись правой рукой на скалу, левой взял ее за подбородок, чтобы она смотрела ему прямо в глаза. — Ты просто хотела услышать, как я скажу, что люблю тебя.
— Я только хотела узнать, почему…
— Да, я люблю тебя. А теперь иди спать.
Она не двинулась с места.
— Это не просто, правда? — поинтересовался он с горьким торжеством. — Я предупреждал тебя, что это будет непросто.
«Это немного похоже на сон», — подумала Эрмиона. Она снова и снова представляла, как вот сейчас возьмет и пойдет прочь отсюда, через поляну, залитую лунным светом, и вернется в свою палатку. А наяву она по-прежнему стояла у скалы, держа руки за спиной — потому что иначе… она бы просто бросилась к нему и…
— Мне надо идти, — сказала она.
— Так иди.
И тут она словно со стороны услышала свой голос:
— Как ты можешь позволить мне уйти?
Он взглянул на нее и подумал: это все не настоящее. Но мысль это была такая далекая и такая неважная по сравнению с теплом ее кожи, со звуком ее голоса. У него было потрясающее самообладание. Не как у шестнадцатилетнего юноши. И даже не как у человека вдвое старше. Но у всего есть предел. Даже у Малфоя.