Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas
Шрифт:
«…Сириус здесь, в замке».
Сердце Гарри подпрыгнуло и больно заколотилось в груди.
«…Что? Где он?»
«…В подземелье».
«…Слитерин бросил его в подземелье?»
«…Нет, — Драко поднял голову и посмотрел Гарри прямо в глаза. — Это я бросил его в подземелье».
Наступило долгое молчание. Гарри молча сосчитал до десяти, но это ничем не помогло. Когда он снова заговорил, он мог слышать лед в своем собственном голосе:
— Ты никогда не прекратишь этого, верно?
Глаза Драко сузились. Он начал подниматься, цепляясь руками за стену. Гарри поднялся
— А почему ты рассказал это мне? — спросил Гарри. — Ты хочешь, чтобы я тебя ненавидел?
— Я рассказал тебе, потому что это правда, и ты должен это знать, — ровным голосом ответил Драко.
— Это что-то новое в отношении тебя, — огрызнулся Гарри. — Я думал, что твое представление о том, как правильно преподносить такие вещи, было подождать, пока тебе не надо было взломать стену, а уж тогда — опа, вот она, правда! Давайте посмотрим, как Гарри слетит с катушек! Давайте расскажем ему всю правду о его мертвых родителях! Давайте ради шутки бросим его крестного отца в подземелье!
Глаза Драко сузились так, что напоминали щели.
— Поздравляю, — сказал он. — Ты в совершенстве овладел тонким искусством нытья. Ты хоть подумал, что это, может быть, вовсе не имеет к тебе отношения?
— Мы говорим о Сириусе! Бросить его в тюрьму, это не то же самое, что запереть все равно кого. Он провел двенадцать лет в заключении, ты хоть…
— Я пытался спасти его жизнь! — заорал Драко во всю силу своих легких, разозленный до такой степени, что казалось, даже его волосы потрескивают от гнева. — Он бы погиб, если бы я не бросил его в тюрьму! И ты, черт возьми, тоже, если бы я не сделал с тобой того, что я сделал!
— Ага, потому что ты бы убил меня! — закричал в ответ Гарри. — Это порочная логика для тебя! Ты спас меня от себя самого! Поздравляю! Прицепите медаль этому парню — он герой. От чего ты спасал Сириуса? — он кричал теперь так громко, что его слова отражались от стен камеры, переплетаясь с эхом от голоса Драко. — Ты собирался переехать его и решил — нет, давайте вместо этого бросим его в тюрьму?
— Он явился сюда под чужой личиной, глупый ты зануда (twink + wonk — придурок + зануда — прим. пер.), — огрызнулся Драко, глаза которого стали цвета меди от ярости, как у кота. — Он прикинулся вампиром, но все темные создания, пришедшие в замок, должны пройти Испытание, и это Испытание смертельно для людей. Я должен был поместить его туда, где они не смогли бы его достать, не сейчас, по крайней мере. И он там в безопасности. И с меня хватит объяснять тебе, кто я такой, Поттер! Меня тошнит, и мне надоело то, что ты не веришь мне! Если ты думаешь, что я такой ужасно коварный, то что же ты не снимешь этот Амулет и не растопчешь его ко всем чертям в пыль! Я не стану тебя удерживать… в самом деле, я поддержу тебя, потому что я лучше умру, чем проведу хоть еще одну секунду, слушая твое нытье, ты, лицемерный, с крысиной мордой, четырехглазый маленький ублюдок!
Драко запнулся, хватая воздух, как будто он только что бежал. Его глаза стали почти черными от злости, руки сжались в кулаки.
Гарри пораженно
— Ты не мог бы повторить это? — спросил он.
Драко только моргал в ответ — гнев мешал ему понимать что-либо. Наконец, он выдавил из себя, чуть ли не шепотом:
— Чего?
— Это была весьма яркая речь, — сказал Гарри. — Я бы хотел услышать ее еще раз.
Кулаки Драко медленно разжались. Голос его все еще прерывался.
— Какую… часть?
— Я думаю, я был особенно неравнодушен к той части, где у меня крысиное лицо, — почти искренне ответил Гарри.
Драко медленно покачал головой.
— Все-таки, ты псих, Поттер.
«…Я тоже извиняюсь».
«…Что? — Драко широко открыл глаза. Тусклый голубой свет высек желтые искры из его глаз. — За что?»
«…За многое, но главным образом за то, что я никогда не говорил тебе, что мне жаль, что твой отец умер».
Лицо Драко отразило потрясение, затем подозрение.
«…Я полагал, это от того, что тебе не было жаль. Знаешь, это небольшая потеря для генного пула и всякого такого. Он не был самым приятным парнем. И он замышлял убить тебя. Тебя можно простить за то, что ты не чувствовал…»
«…Я последний человек, который пожелал бы кому-нибудь потерять своих родителей», — отозвался Гарри.
На какое-то время эти слова просто повисли здесь, такие тяжелые, что Гарри почти что мог представить свои слова нарисованными в воздухе между ними. Драко выглядел так, будто он подыскивал слова, чего Гарри прежде и вообразить не мог. Наконец, он расправил плечи и прямо взглянул на Гарри.
«…Твои родители, Поттер… то, что я говорил…»
«…Забудь об этом».
«…Забыть об этом?»
Теперь была очередь Гарри глубоко вздохнуть.
«…Я полагаю, ты не можешь, не так ли? Потому что я знаю, что я никогда не смогу. Я не прощу тебе этого».
Какое то время лицо Драко было белым от шока. Он никак не ожидал, что Гарри скажет такое. Потрясение ушло, сменившись чем-то худшим. Выражение несчастья на его лице было поразительным. Гарри почувствовал, как оно пронзило его, будто он сам испытывал это.
«…Хорошо, — даже внутренний голос Драко звучал сдавленно и жалко. — Я полагаю, что это твое право».
Он отвел глаза в сторону. Гарри смотрел на него и неожиданно почувствовал раскаяние. Больше чем раскаяние. Как если бы он больно ударил Рона или Эрмиону, или кого-нибудь еще, кто был близок к нему настолько, что их боль становилась, в некотором смысле, его собственной ответственностью.
«…Малфой, погоди».
Глаза Драко слегка расширились, и он замер.
«…Что?»
«…Я не должен был говорить это. Я могу простить тебя. Я могу пересилить себя».
Драко только посмотрел на него в ответ.