Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas
Шрифт:
— Я в курсе, — Драко почувствовал горечь во рту, и она не имела никакого отношения к только что выпитому противоядию. — Есть мысли, как это сделать?
— Ты что-нибудь слышал про Continuum Translocatrix? — задумчиво спросила Гермиона.
— Это не они занимают пятую строчку в хит-парадах с песенкой «Я верю, что мы обнажены»?
— Не смейся, — она бросила на Драко раздражённый взгляд. — Это заклинание дороги, связанное с использованием Магии Времени. Значит, так: мы сожжём письмо, а пепел скормим лазилю, а потом используем его кровь, чтобы сделать зелье Locanarus — шесть
— Непременно, — кивнул Драко, поднял письмо и посмотрел на свет. — А ещё мы можем просто прийти по адресу, напечатанному на пергаменте.
— Что? — воскликнула Гермиона, выхватывая письмо у него из руки. — Какому адресу?
— Так, водяные знаки. Смотри на свет.
Гермиона сделала то, что ей сказали, и нахмурилась.
— Там только две буквы: ПК.
— Ага, — кивнул Драко. — Не самое лучшее местечко.
Гермиона опустила письмо:
— Ты о чём? Там опасно?
— Это рядом с Дрян-Аллеей, — пояснил Драко, слегка смущаясь. Он, на самом деле, не мог предугадать реакцию Гермионы на новость, что Гарри оказался в совершенно развратном месте — он и за свои чувства не мог ручаться. Зная Гарри, он мог бы с уверенностью сказать, что тот забрел туда, думая, что это цветочный магазин. И всё же теперь в душу Драко закрались сомнения, а так ли хорошо он на самом деле знает Гарри? — Это такой… особый клуб. Ну… для мужчин.
— Стрип-клуб? — уточнила Гермиона.
— Нет, — честно признал Драко.
— Тогда что это?
— Бордель, — он съёжился.
— Бордель? — позеленела Гермиона.
— Многосущный бордель. Абсолютно незаконное заведение. Туда ходят, чтобы…
— Я знаю, зачем туда ходят! — яростно перебила Гермиона, заливаясь краской. — Я читала про такие вещи. А вот ты откуда всё это знаешь, а, Драко Малфой?
— Им владеет мой отец.
Гермиона покачала головой:
— Знаешь, меня это совершенно не удивило. Она прислонилась к столу. — И что теперь? Не можем же мы просто взять и заявиться в Многосущный бордель? Это же страшно незаконные места, вряд ли они любят вопросы — нас выкинут на улицу, если не хуже…
Драко снова перечитал письмо. Писавший его торопился, спешил — и это точно был Гарри: та же изогнутая «с» и круглая «а»… Интересно, сумел бы кто-то так точно скопировать почерк Гарри — чтобы обмануть его? Вряд ли… И в этом письме, и во вчерашнем он слышал интонации Гарри — голос Гарри буквально звучал у Драко в голове, когда тот читал начертанные на пергаменте строки. Да и почерк Поттера трудно сымитировать, его собственный подделать куда легче — элегантный, обычный почерк. Так научил его писать отец.
Драко взглянул на свою бледную и худую правую руку. Фамильное кольцо оттягивало указательный палец. Драко задумчиво пошевелил пальцами.
— Драко? — взволнованно окликнула его Гермиона.
— Мне нужен пергамент. Перо. И немного воска. Или сургуча. И нам надо поспешить — я должен был сообразить, что у нас мало времени.
Она выпила Многосущное зелье перед тем, как переодеться в то, что ей принесли, — иначе бы она никогда не влезла в этот размер: вещи были маленькими — наверное, принадлежали
Ей и раньше приходилось надевать школьную форму — просто поразительно, какое количество колдунов на это западало. Более популярной в борделе была, разве что, квиддичная форма. По ней посетители буквально с ума сходили, так что в Клубе её сделали чем-то вроде фирменной одежды: плотные штаны, высокие кожаные ботинки, протекторы и подчеркивающий формы верх. Похоже, эта школьная форма тоже была слегка подправлена; ещё её удивило то, что на ней красовался символ факультета: крошечная, чёрная юбочка застёгивалась на золотые пуговки с изображением льва, тот же лев вздымал лапы и на обтягивающей белой рубашке. Она натянула высокие чулки и заплела волосы в косы. Никакого макияжа, никакой косметики — её специально предупреждали. Не обуваясь, она прошла по длинному коридору, остановилась у дверей комнаты двадцать восемь, коснулась её своим заколдованным кубиком — и та растаяла на мгновение, впустив её внутрь.
Ей понадобился миг, чтобы привыкнуть к полутьме комнаты. Клиент сидел на уголке кровати, освещённый розоватым светом, идущим от лампы. Когда она вошла, он поднял голову.
— Привет, — произнесла она и замерла, оторопев: когда он поднялся, она увидела, что он юн, очень юн и удивительно хорош собой. Светло-русые волосы, ясные синие глаза, узкий решительный рот и гибкое мускулистое тело. На нём было надето что-то тёмное, не бросающееся в глаза. Совершенно бесхитростное лицо, вот только глаза… они казались старше, много старше его самого…
Она гадала, чего же он хочет: должна ли она быть испуганной и скромной или развязной и смелой. Подняв руку, она перебросила себе на грудь одну косу и застенчиво взглянула на него.
— Иди сюда, — он протянул ей руку. Босиком — как он и хотел, она прошла через комнату к нему. Он притянул её к себе, его руки скользнули на талию — она чувствовала его лёгкую, но цепкую хватку. — Ты будешь звать меня по имени. Я — Том. Произнеси это.
— Том, — повторила она. По его телу пробежала дрожь. Казалось, даже воздух в комнате сгустился, хотя она подумала, что всё дело в освещении. Его руки заметались по её телу, он запрокинул её голову, касался её лица, словно лепил его из темноты и воздуха, что были между ними. Она стояла, не двигаясь, — она привыкла к странностям клиентов: принимая во внимание род её занятий, чего-то подобного вполне следовало ожидать. Люди не приходили в «Полночный клуб», чтобы просто заняться сексом — бордель продавал самые тёмные мечты и фантазии, скрывающиеся в человеческой душе. Сюда людей приводила страсть, любовь и горе.
И люди использовали её, чтобы плакать, обнимать, преклоняться и восхищаться, ненавидеть и презирать. Это была её работа.
— Джинни, — позвал Том, поднимая большими пальцами её подбородок. — Смотри на меня.
И она подняла взгляд. Теперь в комнате было почти совсем темно, она различала в сумраке лишь очертания его лица и его синие глаза с залегшими под ними тенями.
— Ты боишься меня?
Она попыталась угадать, что именно он хотел бы услышать.
— Да.