Трилогия о королевском убийце
Шрифт:
— Разве теперь никто не защищает Бакк? — Я услышал отчаяние в собственном голосе.
— Госпожа Оленьего замка. Есть люди, которые говорят, что она только кричит и бранится, но другие знают — она ни от кого не требует большего, чем делает сама. — Арфист Джош говорил так, как будто знал это из первых рук.
Я был заинтригован, но не хотел показаться излишне невежественным.
— Например?
— Все, что в ее силах. Она больше не носит драгоценностей. Она продала их все и вложила деньги в оплату патрульных кораблей. Она продала свои родовые земли, чтобы нанять солдат на сторожевые башни. Говорят, что
— Пейшенс, — прошептал я.
Я видел однажды эти рубины, давно, когда мы только познакомились. Она считала их слишком ценными даже для того, чтобы надевать, но показала их мне и сказала, что когда-нибудь их будет носить моя невеста. Давным-давно. Я отвернулся, чтобы не выдать себя.
— Где ты проспал весь прошлый год… Коб, что ничего этого не знаешь? — саркастически спросила Хани.
— Я уезжал, — ответил я тихо, снова повернулся к столу и с трудом встретил ее взгляд.
Я надеялся, что на моем лице ничего не отразилось.
Девушка склонила голову набок и улыбнулась мне.
— Куда? — весело продолжала напирать она. Она мне совсем не нравилась.
— Я жил один, в лесу, — сказал я наконец.
— Почему? — Она улыбалась, нажимая на меня.
Я был уверен, что она знает, в какое неловкое положение ставит меня.
— Наверное, потому, что я так хотел. — Это прозвучало очень похоже на Баррича, и я чуть было не оглянулся поискать его.
Хани поджала губы, ничуть не раскаиваясь, но арфист Джош слишком резко поставил на стол кружку с элем. Взгляд его слепых глаз, который он метнул на дочь, был всего лишь короткой вспышкой, но Хани внезапно унялась. Она положила руки на край стола, как ребенок, отчитанный за плохое поведение. Я думал, что она смущена, пока не поймал брошенный из-под ресниц взгляд. Ее быстрая улыбка была вызывающей. Я отвернулся, не понимая, почему она все время клюет меня. Лицо Пайпер покраснело от сдерживаемого смеха. Я опустил глаза, ненавидя краску, которая неожиданно залила мое лицо.
Пытаясь снова завязать разговор, я спросил:
— Есть свежие новости из Баккипа?
Арфист Джош засмеялся:
— Немного свежих неприятностей, о которых не стоило бы рассказывать. Все одно и то же, меняются только названия городов и поселков. О, есть, правда, одна новость, очень даже интересная. Говорят, что король Регал собрался повесить самого Рябого.
Я как раз делал очередной глоток. Поперхнувшись, я спросил:
— Что?
— Это глупая шутка, — заявила Хани. — Король Регал велел кричать на каждом углу, что он заплатит сто золотых любому, кто приведет ему человека в шрамах от оспы, или сотню серебряных монет каждому человеку, который может что-нибудь рассказать о нем.
— Человек в шрамах от оспы? Это и все описание? — спросил я осторожно.
— Говорят, что он худой, седой и иногда переодевается в женщину. — Джош весело хихикал, даже не догадываясь, как все заледенело у меня внутри от его слов. — И он виновен в ужаснейшей измене. Ходят слухи, что король обвиняет Рябого в исчезновении королевы Кетриккен и ее нерожденного ребенка. Некоторые говорят, что Рябой — всего лишь сумасшедший старик, который утверждает, что был советником
Он снова усмехнулся, а я приклеил на свое лицо жалкую усмешку и кивал как слабоумный. Чейд, думал я про себя. Каким-то образом Регал напал на след Чейда. Если он уже знает, что Чейд рябой, что ему еще может быть известно? Он, очевидно, связал его с фигурой леди Тайм. Я подумал, где же сейчас Чейд и все ли с ним в порядке. С внезапным отчаянием я захотел знать все о его планах и заговоре, из которого он меня исключил. Сердце мое внезапно упало, когда я посмотрел на свои собственные действия немного с другой стороны. Выгнал ли я Чейда, чтобы защитить его от своих планов, или покинул его как раз тогда, когда ему более всего был нужен помощник?
— Ты еще здесь, Коб? Я все еще вижу твою тень, но твое место за столом что-то притихло.
— О, я здесь, арфист Джош. — Я попытался говорить весело. — Просто размышляю о том, что ты сказал, вот и все.
— Думает, какого рябого старика он может продать королю Регалу, судя по выражению его лица, — едко вставила Хани.
Я внезапно понял, что ее непрерывные уколы — всего лишь разновидность заигрывания. Я быстро решил, что мне вполне достаточно разговоров и общества себе подобных на этот вечер. Я слишком долго не практиковался в общении с людьми. Теперь я уйду. Лучше пусть они считают меня странным и грубым, чем начнут любопытствовать.
— Что ж, благодарю вас за песни и за беседу, — сказал я как мог вежливо. Я вытащил медяк, чтобы оставить его для мальчика. — И лучше я вернусь на дорогу.
— Но уже совсем стемнело! — удивленно возразила Пайпер.
Она поставила свою кружку и посмотрела на Хани, которая выглядела потрясенной.
— К тому же еще и холодно, моя госпожа, — заметил я весело. — Я предпочитаю путешествовать по ночам. Сейчас почти полная луна, и на речной дороге света будет достаточно.
— Разве ты совсем не боишься «перекованных»? — спросил Джош.
Теперь был мой черед удивиться:
— Так далеко внутри страны?
— Ты действительно жил на дереве! — воскликнула Хани. — Все дороги кишат ими. Некоторые путники нанимают стражников, лучников. Другие, такие как мы, путешествуют группами и только днем.
— Разве патрули не могут, по крайней мере, не пускать их на дороги? — спросил я потрясенно.
— Патрули? — Хани презрительно фыркнула. — Большинство из нас уж лучше повстречаются с «перекованными», чем со стаей людей из Фарроу с пиками. «Перекованные» не беспокоят их, и поэтому они не беспокоят «перекованных».
— А тогда зачем же они патрулируют? — спросил я сердито.
— В основном они ловят контрабандистов. — Джош заговорил прежде, чем Хани успела раскрыть рот. — По крайней мере, им бы хотелось, чтобы люди думали именно так. Многих честных путников они останавливают, обшаривают их вещи и забирают все, что им нравится, заявляя, что это контрабанда или было украдено в ближайшем городе. Думаю, лорд Брайт плохо платит им, и они берут себе плату сами.
— А принц… король Регал… ничего не делает? — Этот титул и этот вопрос душили меня.