Трилуна. Ведьма Сардагана
Шрифт:
— Я прощалась с Яром Нуриэлем, — еле выговорила она непослушным языком.
— Ты ради этого подвергла стражников ментальному воздействию? — сурово спросил Север возлюбленную, немного успокаиваясь. Боги, но он все еще был очень зол за эту безрассудную выходку!
— Прости, — промямлила Трилуна. Говорить ему о том, что собиралась помочь колдуну бежать, она не стала бы даже под пытками.
— Могла просто попросить дать им возможность увидеться, — укоризненно покачал головой Север, сложив руки на груди. — Я же не монстр, и все прекрасно понимаю. Сам голову потерял от одной взбалмошной ведьмы.
Он приблизился к
— Чтобы ты знала, я очень рассержен. Но я так испугался, что с тобой что-то случилось, когда не нашел тебя в комнате, что за все мои потраченные нервы ты определенно заслуживаешь наказания!
— Согласна. Какое? — устало прошептала Трилуна, крепче прижимаясь к твердой мужской груди.
— Буду целовать всю ночь и не выпущу из объятий! — сдерживая улыбку, строго изрек Север. — А теперь расколдуй моих воинов.
Ведьма послушно кивнула и в следующую секунду на нее смотрели четыре пары ничего не понимающих глаз.
— Занять свои места! — отдал приказ Северин растерявшимся воинам.
— А вы свободны! — это уже тем, что помогали прочесывать дворец в поисках Трилуны.
Одни стражники мгновенно испарились, а другие, резво подхватив алебарды, вновь встали у прохода, ведущего в подземелье. И тут Леонесса, не выдержав нервного напряжения, упала в обморок.
— Север! Помоги! — закричала ведьма, склоняясь над сестрой.
Принц, словно пушинку подхватил девушку на руки, и они быстро направились в покои, отведенные его невесте.
Незамедлительно был вызван лекарь, и седовласый старичок, печально покачав головой после осмотра, поставил диагноз — нервное истощение. Наказав обеспечить больной максимальный покой и начать принимать специальные капли три раза в день, он, закрыв свой саквояж, немедленно покинул комнату.
Трилуна же, проигнорировав настоятельные уговоры Севера, что ей тоже требуется отдых, до самого утра не сомкнула глаз, крепко сжимая холодную ладошку сестры в своей руке и вознося молитвы Адалане о том, чтобы с Леонессой все было хорошо и она, пусть и спустя время, смогла обрести покой и счастье.
Глава 49
Лишь только утро вступило в свои права, посылая сквозь щель между тяжелыми портьерами, занавесившими окно, тоненькие лучики, Леонесса открыла глаза и тут же жалобно всхлипнула, вспомнив события вчерашнего вечера.
— Несси! — Трилуна, вскочила с кресла, стоявшего возле постели сестры, на котором провела почти всю ночь, и порывисто ее обняла. — Не плачь.
Еще раз всхлипнув, Леонесса молча кивнула, твердо решив взять себя в руки, ведь Нуриэль не должен видеть ее в подобном состоянии. Она будет сильной и поддержит его в последние минуты жизни своей любовью. А слезы и истерики она оставит на потом, когда его уже не будет в этом мире…
— Все в порядке, — устало прошептала она, а затем, вспомнив одну важную вещь, грустно улыбнулась и добавила, — сестренка.
— Сестренка, — счастливо ответила Трилуна, вновь обнимая Леонессу.
В дверь тихо постучали, и на пороге появилась служанка с полным подносом еды.
— Завтрак, Госпожа, — поклонилась она и, поставив поднос на круглый столик возле окна, моментально выскользнула из комнаты.
— Тебе надо выпить успокоительную настойку. Вчера лекарь оставил, — Трилуна накапала нужное количество капель в кубок с водой и протянула Леонессе.
— Тебе сильно досталось за то, что мы проникли в подземелье?
— Нет. Север думает, я тебя к колдуну прощаться водила. Сердится правда, но думаю, это ненадолго.
— Хорошо. Не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы.
— Вот об этом ты сейчас должна думать в самую последнюю очередь, — строго сказала Трилуна, поднимаясь с постели и направляясь к столу, на котором дымилась овсянка с фруктами, лежали пышные румяные булочки, покрытые шоколадной глазурью, и чай в глиняных кружках щекотал ноздри ароматом трав. — Вставай и завтракать. Нас и так ожидает слишком тяжелый день.
Когда девушки принялись за еду, Трилуна, наконец, смогла рассмотреть магический родовой браслет Нуриэля, который плотно облегал запястье сестры.
— Красивый, — восторженно прошептала она.
— Он будет мне памятью о нем, — вопреки твердому намерению держать себя в руках, несколько слезинок скатились по щекам, и Леонесса украдкой быстро их смахнула, разозлившись на себя за эту слабость.
Когда с завтраком было покончено, девушки еще немного поговорили, а затем пошли одеваться. Несколько повседневных платьев Трилуне принесли служанки еще накануне, а так как размер у них с сестрой совпадал, то проблем не возникло, и вскоре они были готовы к выходу. Осталось только дождаться Севера, который должен был сопроводить их на площадь.
Буквально через двадцать минут он появился на пороге и, обменявшись приветствиями, они в сопровождении еще десяти стражников направились к месту казни.
До площади они добирались верхом. Но так как толпа людей, заполонившая улицы, спешила стать свидетелями расправы над захватчиками, то стражникам пришлось потрудиться, чтобы расчистить им дорогу.
Вскоре они выехали на центральную площадь, на которой был установлен эшафот, за ним стояли клетки с колдунами, обреченно ожидающими своей участи. Пленных было порядка пяти сотен и согласно указу короля их ждало отсечение головы. Палач в черной маске с огромным острым топором наперевес молча стоял на возвышении в ожидании первой жертвы. Толпа народа, заполнившая площадь, радостно улюлюкала и ждала кровавого развлечения. Многие женщины специально принарядились ради этого великого мероприятия, надев самые лучшие свои платья, и привели с собой детей, чтобы те стали свидетелями победы их любимого короля. Да, для окружающих сегодня несомненно праздник, но для Леонессы мир окрасился черными красками и каждый шаг к возвышению, на котором расположился король Яромир со своими приближенными и куда они сейчас продвигались сквозь бушующую и напирающую со всех сторон толпу, болью отдавался в сердце и приближал ее к неизбежному горю потери.
И вот они заняли свои места, и на эшафот взошел первый из колдунов с гордо поднятой головой и развивающимися на ветру белоснежными волосами. Он презрительно обводил людей своим синим немигающим взглядом, пока ему зачитывали обвинение и приговор. Насмешливая улыбка застыла на его неестественно бледном лице, и только когда его поставили на колени и положили голову на плаху, в глазах мелькнул тщательно скрываемый страх.
Север в молчаливой поддержке сжал руку Трилуны и, почувствовав, как она напряглась, склонился к уху и нежно прошептал: