Трилуна. Ведьма Сардагана
Шрифт:
– Твой истинный путь пока загадка даже для меня. – Постоянно твердила Серана. – И твое предназначение знает только Адалана. Придет время, и ты сама все поймешь. А пока иди, поиграй, ведь детство так быстро уходит, не успеешь оглянуться, и мир со всей жестокостью обрушится на твои хрупкие плечи.
Трилуна от нахлынувших воспоминаний вытерла выступившие на глазах слезы и зашла в дом. В очаге догорало последнее полено, тускло освещая темную комнату. Раздавшийся в тишине лающий кашель заставил ее от неожиданности подпрыгнуть на месте.
– Милая моя! – Прохрипела Серана. – Подойди ко мне.
Трилуна мигом подбежала к бабушке
– Вот и пришел мой конец… – Очередной приступ кашля заставил ее замолчать, и девочка сжалась от страха перед смертью, неизбежно подкрадывающейся к их дому. Она давно уже чувствовала ее незримое присутствие, но старалась отгонять мрачные мысли, ссылаясь на усталость и переживания.
– Ты слишком мала для путешествия в Сардаган в одиночестве. – С трудом произнесла старуха, когда кашель немного отпустил. – Но и здесь оставаться опасно. Если духи будут добры ко мне, я в последний раз смогу помочь тебе…
Из полузакрытых глаз ведьмы покатились крупные слезы. Трилуна еще никогда прежде не видела, как плачет бабушка.
– Прости, милостивейшая Адалана, но я не смогу исполнить возложенную на меня миссию. Я подвела …
– Не надо бабуся, не говори так. – Тоже заплакала Трилуна. – Ты ведь спасла мне жизнь, ты вырастила меня.
– Когда я уйду к своим праотцам, ты должна будешь сжечь мое старое тело.
– Нет… нет… – Шептала девочка, в панике обнимая умирающую колдунью. – Не оставляй меня. Что мне теперь делать?
– Когда придет время, Адалана и ее духи укажут тебе путь. – Проскрипела Серана и закрыла глаза. Она в последний раз выдохнула и замерла, разжав тонкие, изуродованные артритом, пальцы, сжимавшие маленькую ладошку Трилуны.
Девочка почувствовала дыхание смерти, будто стоявшей за спиной, отчего по телу прошел озноб и по коже забегали неприятные мурашки. Чтобы не закричать на весь лес, она закрыла рот руками и быстро отползла к своей кровати, стоявшей у самого очага. Нервная дрожь сотрясала ее маленькое тело, и теплое одеяло никак не помогало согреться. Тогда она накрылась с головой и начала молиться, молиться, чтобы эта бесконечная ночь поскорее закончилась и страх, сковавший тело, отпустил ее. Трилуна никогда прежде не видела мертвых людей и ужас, парализовавший мозг, заставил ее сжаться в комочек и раскачиваться из стороны в сторону, жалобно скуля. Она даже и не заметила, как забылась беспокойным сном, в котором хрупкая женщина, представившаяся ей Герой, нежно обнимала ее и укачивала, жалея и утешая.
На следующее утро Трилуна, дрожа от нервного напряжения, выглянула из-под одеяла. Собравшись с силами, она осторожно встала с кровати и подошла к мертвой бабушке. Дотронувшись до впалой морщинистой щеки и ощутив холод, исходивший от тела, девочка в страхе отдернула руку и быстро попятилась к двери, не в силах отвести взгляда от трупа. Только свежий воздух помог прийти в себя и, утерев слезы рукавом старого изношенного платья, она прокричала, глядя в холодное голубое небо:
– Я стану сильной! Я выдержу все испытания, которые ты посылаешь мне! Только не бросай меня одну, помоги, молю тебя, Адалана!
В тот же миг тонкий переливающийся месяц на запястье опалил нежную кожу, и Трилуна с благоговением опустила взгляд на родовой знак – печать Богини.
– Спасибо, – прошептала девочка, нежно поглаживая отметку. – Теперь я знаю,
Как бы это ни было тяжело, требовалось соорудить погребальный костер, и уже через час Трилуна уложила последнюю ветку. Теперь оставалось доставить сюда бабушку, и при этой мысли сердце готово было выпрыгнуть от страха. Осторожно отворив дверь, девочка подошла на цыпочках к кровати и расстелила возле нее свое одеяло. Несколько раз тяжело вздохнув, она поднатужилась и скатила на него старушку. Сдерживая рыдания, она схватилась за углы одеяла и потащила тяжелую ношу к костру, постоянно спотыкаясь. Она несколько раз упала, распоров об острую ветку ногу и оцарапав руку, но все это были пустяки перед лицом случившейся трагедии. Трилуна старалась не глядеть в бледное морщинистое лицо, иначе бы просто все бросила и убежала подальше от этого жуткого, некогда бывшего ей таким родным, места.
Когда тело уже покоилось на ветках, девочка подожгла сухие поленья и усыпала бабушку ворохом белых и розовых ромашек, собранных ею неподалеку. Глядя, как языки пламени поглощают единственного человека, бывшего ей родным в этом враждебном мире, она тихо плакала, больше не в силах сдерживаться.
– Прощай, бабуся. – Прошептала она, когда от погребального костра остался лишь пепел. – Я люблю тебя.
Что делать? Куда идти? На эти вопросы не было ответа, и девочка побрела к дому, намереваясь для начала хоть что-нибудь поесть, так как желудок противно заурчал от голода.
*****
– Ну, Рагнарок, спасибо за гостеприимство, за отличную охоту и рыбалку! – Максимилиан похлопал друга по плечу и вскочил на коня. – Мои домашние уже заждались меня, так что пора ехать.
– Спорю, Брианна тебя сразу в кровать потащит! – Засмеялся высокий мужчина, лет сорока, с пышной каштановой бородой и огромным животом, из – под которого уже давно не было видно ног. В противоположность ему, Максимилиан сохранил хорошую физическую форму, и мускулистое тело было его гордостью.
– Не болтай ерунды! – Усмехнулся он, уже в предвкушении от встречи с женой, которую привел в замок через несколько месяцев после смерти его дорогой и любимой Геры, так как осиротевшим детям нужна была мать. Все это случилось три года назад, и боль от потери уже давно притупилась, напоминая о себе все реже и реже.
Помахав другу на прощание, он не спеша проехал через высокие дубовые ворота и уже на подъемном мосту пустил коня галопом, торопясь домой к жене и детям, которых не видел уже две недели, предаваясь развлечениям у Рагнарока. Дорога лежала вдоль густого леса и, если не останавливаться на отдых, занимала до замка часов пятнадцать. Но мысли о семье несли Максимилиана вперед, заставляя только сильнее пришпоривать коня и прибавлять скорости, чтобы быстрее оказаться дома.
Вдруг неожиданно посреди дороги возник светящийся образ старухи в длинном заштопанном платье. В руках у нее была кривая деревянная клюка, седые волосы развевались на ветру. Максимилиан в ужасе уставился в горящие зеленые глаза.
– Ведьма! – Завопил он и резко натянул поводья. Женщина тем временем развела руки в стороны и хрипло прокричала, заставив жеребца встать на дыбы.
– Узнаешь меня, Господин?
Мужчина побледнел от страха, узнав в полупрозрачном существе колдунью, много лет назад забравшую его дочь. Дочь, образ которой до сих пор хранился в его памяти, дочь по которой он тосковал все это время.