Тринадцатая книга

Гавриленко Александр

Почему же она с ним продолжала встречаться? На этот вопрос односложно не ответить. Во-первых, и это, пожалуй, самое главное, Антонина Федоровна была одинокой женщиной, и хоть мужчины ей еще пока оказывали знаки внимания, она понимала, что это ненадолго. Она знала, что скоро наступит тот момент, когда от былой ее красоты останется пшик, и поэтому сейчас стремилась получить то, что уже через несколько лет получить будет уже почти невозможно. Антон Степанович (а знакомы они были уже несколько лет), несмотря на свою ветреность, был для нее опорой в этот переходный период. С ним она чувствовала себя по-прежнему молодой и желанной.

Антон Степанович был с ней нежен и внимателен, заваливал подарками и всегда шептал на ушко, что она для него единственная женщина на свете. Во-вторых, Антонине Федоровне хотелось постоянства. Ведь она уже была не в том возрасте, чтобы прыгать из постели в постель, как это делают порой молоденькие девушки.

На сердце у Антонины Федоровны стало совсем неспокойно. Она уже не раз попрекнула себя, что позволила дочери и любимому человеку ехать к знахарке вдвоем. Об этом она и думала, войдя в подъезд своего дома.

Женщина как никогда быстро поднялась по лестнице, отбросила носком сапога Мурку, когда та подбежала потереться о ноги (этого раньше Антонина Федоровна никогда себе не позволяла), и, вбежав на свой этаж, позвонила в дверь, надеясь, что дочь ей сейчас откроет. Но квартира молчала. Тогда Антонина Федоровна достала из сумочки свои ключи и открыла ими замок. Беглого взгляда ей хватило, чтобы понять: дочь домой не возвращалась. Мать в беспокойстве быстро прошлась по квартире. Затем, недолго раздумывая, она набрала номер телефона Антона Степановича. Ждать пришлось долго, необычно долго.

– Аллё, – Антонина Федоровна сразу узнала противный голос своей соперницы. В другой ситуации она, возможно, и не стала бы звонить, зная, что трубку почти всегда поднимает жена Антона Степановича, но когда дело касалось дочери, женщина шла напролом.

– Позовите, пожалуйста, к телефону Антона Степановича, – сказала Антонина Федоровна тихим, но твердым голосом. После продолжительного молчания ответили: «А его нет дома».

– Где он сейчас?

– А кто вы, собственно, такая, чтобы я отвечала, где мой муж? – пошла в атаку мегера.

– Вы спросите об этом у своего мужа. А сейчас вам все же лучше позвать его к телефону.

– Я же вам сказала, что его нет дома! – крикнула в ответ жена Антона Степановича.

– Не нужно считать себя самой умной. Он стоит рядом с вами, я слышала его голос. Так что, лучше дайте вашему ягненочку трубку – иначе мы будем с ним разговаривать не по телефону, а в милиции.

И снова на том конце трубки продолжительное молчание, а затем кто-то испуганно пискнул: «Да, я слушаю вас». Антонина Федоровна сначала даже не узнала голос своего любовника.

– Антон, это ты?

– Да, я.

– Я хочу знать, что ты сделал с моей дочерью?!

– Ничего я с ней не делал. Это она специально наговорила, что я к ней приставал. Ты же знаешь, она меня недолюбливает.

– Я хочу знать, где моя дочь, подонок, – Антонина Федоровна поняла, что с дочерью случилась беда.

– Откуда я могу знать, где твоя ненормальная доченька?! Лучше у ее друзей расспроси. Избили меня и укатили на машине.

– Я в последний раз тебя спрашиваю, где моя дочь. Говори или я иду в милицию.

– Ты меня не пугай, шлюха! Это я сам пойду в милицию! И тогда твоей доченьке и ее друзьям несдобровать.

Антонине Федоровне хотелось сказать что-нибудь обидное своему, уже бывшему, ухажеру,

но на ум не приходило ничего. В ее душе возникли какие-то непонятные пустота и боль. В это время, пока она молчала, трубку у Антона Степановича перехватила его жена. Какими только словами она не обзывала свою соперницу по телефону! Но до женщины они не доходили, ее сейчас волновало одно: где дочь? Не выслушав до конца этот поток грязи, Антонина Федоровна положила трубку и задумалась. Затем она вытянула из тумбочки ящик и вывернула его содержимое, пытаясь среди вороха разных бумажек и визиток отыскать нужный ей номер. После не очень долгих поисков она все же нашла его и набрала. И снова длинные гудки. Женщина уже потеряла надежду, что на том конце поднимут трубку. И вот, наконец, в трубке что-то щелкнуло, и хриплый сонный голос спросил:

– Да? Я слушаю.

– Андрюша, это ты? – неожиданно для себя всхлипнула Антонина Федоровна, узнав голос хорошего знакомого одной из своих подруг, начальника уголовного розыска Малевича.

– Да. А кто это? – чувствовалось, что сыщик пытается узнать человека, который ему позвонил.

– Это я, Андрюша, Антонина Федоровна. Вы должны меня помнить. Меня Ирочка с вами на своем дне рождения познакомила. Вы мне еще свою визитку тогда дали. Говорили, что если возникнет проблема в сфере вашей деятельности, то можно звонить.

– А, ну вот теперь я вас вспомнил, – утвердительно сказал Малевич, но все же было видно, что он еще не совсем сориентировался, с кем ведет разговор. – А что у вас за проблема?

– У меня дочь исчезла, – снова всхлипнула, не выдержав напряжения последних часов, Антонина Федоровна.

– И давно она у вас исчезла? – как и все милиционеры, Малевич знал, что люди иногда ударяются в панику, когда нет никаких оснований для беспокойства.

– Утром, – выдавила женщина.

– А утром какого дня? – сначала не понял сыщик.

– Сегодня, понимаешь, Андрюша, сегодня.

– Ну, знаете, Антонина Федоровна, я не понимаю, почему вы волнуетесь. Девушка, видимо, гуляет у кого-то из друзей. Ведь сегодня выходной день…

– Ты ничего, Андрюша, не понимаешь, – чуть ли не закричала в трубку Антонина Федоровна. – Я чувствую, с ней случилась беда… – и женщина, сбиваясь на всхлипы, начала свой рассказ, и чем дальше она говорила, тем серьезней становился Андрей Малевич. Он уже не скептически воспринимал истерику женщины – он ей поверил.

– Успокойтесь, Антонина Федоровна, – Малевич задумчиво почесал затылок. – Я попробую разобраться в этом деле. Сейчас я поеду в отдел и там наведу справки. И, пожалуйста, скажите мне номер телефона вашего друга…

Малевич

Малевич стал начальником уголовного розыска, когда ему было почти тридцать. Нельзя сказать, что Андрею не хотелось дослужиться до генерала и получить соответствующую для такого звания должность. Но все же, когда после нескольких удачно раскрытых им в должности сельского участкового дел, его перевели сначала в уголовный розыск, а через полгода поставили начальником, Малевич заскучал. Да, несмотря на внешний вид громилы, этот человек не был чужд сентиментальности. И сейчас, частенько сидя в своем рабочем кабинете, он с тоской вспоминал свой деревенский народ, с которым жил. Он даже о задержанных им местных хулиганах вспоминал с умилением.