Тринадцатая реальность
Шрифт:
– Ноги еще передвигаешь? – насмешливо спросил он. – Смотри, не перетрудись, а то на свадьбе будешь иметь заморенный вид. Что с вашей одеждой?
– Я звонил, чтобы привезли на дом, – ответил я. – Должны вот-вот подъехать.
– Заварил ты кашу, сын! Замаранные депутаты сегодня же заявили, что досрочно прекращают работу. Объявлено, что законопроект – это их личная инициатива, которую фракция безусловно осуждает. Ты уже звонил в редакцию?
– Еще до обеда. А что?
– Другие газеты не остались в стороне. В «Родине» опубликовано большое интервью с тем профессором, который давал тебе отзыв, в «Новом голосе» есть результаты опроса жителей столицы, а в «Вечернем
– А как же цензура? – спросил я. – Я думал, что после моей статьи все публикации на эту тему прекратят.
– Правильно думал, – усмехнулся отец. – Так бы и было, но начальник Главного управления по делам печати уехал отдыхать во Францию, его товарищ тоже в отъезде, а наш новый глава Департамента отравился грибами.
– Как же это у вас получилось?
– А при чем здесь мы? – ненатурально удивился отец. – Он, если хочешь знать, питается только в своем новом доме. Повар у него тоже француз, так что я понятия не имею, где они взяли эти поганки. Выживет, конечно, но пару месяцев ему будет не до работы. Слушай дальше. Я говорил с отцом Веры. Он решил все заботы взять на себя, а я не стал навязываться. В общем, к вашей свадьбе все готово. Завтра к двенадцати прибудут машины. Венчаться будете в Исаакиевском соборе, а потом едем в ресторан. В связи с нашими сложностями, свадьбу сыграем за один день. Да, я отправил в Москву доверенного человека, который организует охрану дворца, так что, считай, выполнил все самое срочное. Сейчас тебе некогда, но после свадьбы сведу с одним отставным коллежским советником. Это по поводу твоей просьбы. Он согласен с тобой побеседовать и в разумных пределах поделиться кое-какой информацией. А потом ты поделишься своими секретами с моим другом.
Весь следующий день прошел со сказочной быстротой. Для молодых время тянется медленно, а для стариков оно летит так быстро, что они не успевают считать дни. У меня время после нашего слияния тоже летело, но день свадьбы прошел особенно быстро. В памяти остались отдельные фрагменты праздника и длинная череда знакомств с родственниками Веры и другими гостями, приглашенными ее отцом. Венчание было торжественным и красивым, но самой красивой среди всех красот собора была моя белоснежная невеста. С нами было с сотню гостей, и кое-кто сразу приехал в ресторан. Зал был огромный, и в нем осталось много места для танцев. После застолья с чествованием молодых многие пошли танцевать. Дамы в своих облегающих шелковых платьях до пола напоминали разноцветных бабочек, а вот большинство мужчин, особенно пожилых, были в черных фраках и напоминали мне императорских пингвинов. Немногочисленная молодежь предпочитала смокинги, которые выглядели, с моей точки зрения, не так архаично. Веселились часов пять, после чего стали разъезжаться. Моя московская тетя не захотела ехать к нам ночевать, а сразу отправилась на вокзал, на вечерний экспресс. Как позже сказал отец, ее поспешный отъезд был результатом его разговора. Он боялся за сестру и посчитал, что так будет лучше. Выглянув утром в окно, я увидел во дворе «форд», возле которого курили двое крепких мужчин.
– Это наша охрана, – сказал стоявший рядом отец. – Они отвезут меня в Департамент и вернутся. Если мне понадобится их помощь, я вам позвоню. Без них никто никуда не выходит! И Вере скажи, чтобы не ездила с братом. Если приедет ее охрана, тогда можно. И будь готов к разговору. Если ничего не изменится, я в конце дня позвоню.
Он уехал на службу, а я вернулся в свою комнату, думая, чем нам занять время. В голову ничего путного не пришло, и я обратился с этим вопросом к жене:
– Чем
– У тебя талант! – возразила она. – Как его можно зарывать в землю? Я пробовала писать, но все получилось гораздо хуже твоей статьи.
– Писать можно, не выходя из дома, – повторил я слова отца. – Хоть сейчас могу сесть и написать какую-нибудь выдуманную историю. Не знаешь, сколько платят за книги?
– Не знаю, – ответила она, – но, наверное, много. Так в чем же дело? Садись и пиши. Или тебе для этого нужна машинка?
– Мне для этого нужно желание, – вздохнул я. – И не собираюсь я здесь трещать машинкой. Если я займусь писаниной, ты у меня умрешь от скуки.
– Ты не дашь, – прошептала она, прижимаясь ко мне и пуская в ход руки. – Надо выполнять супружеский долг!
– Не весь же день, – возразил я. – Так я быстро кончусь, и ты останешься вдовствующей княгиней. Милая, убери руки. Надо придумать что-то такое, чем можно заниматься вдвоем, помимо твоего долга.
– Долг не мой, а твой, – недовольно сказала она. – Ходить по театрам, как я понимаю, нам нельзя, в кино тоже не сходишь. И что остается? Съездить к кому-нибудь в гости? Еще можно почитать книги, но надолго меня не хватит.
– Идея! – воскликнул я. – Ты на гитаре играешь?
– А почему я должна на ней играть? – спросила Вера. – Гитара – это мужской инструмент. Я играю на фортепиано. У меня дома есть хороший инструмент.
– Я его в твоих комнатах не видел, – сказал я. – И хорошо играешь?
– А зачем мне в моих комнатах инструмент? – не поняла она. – У нас для этого есть музыкальная комната. У отца в доме три десятка комнат, да еще часть большого дома на Гороховой, которую он отдал Ивану. А играю хорошо, но только под настроение. Мне больше нравится слушать, как играют другие.
– Вот я тебе сейчас и сыграю, – пообещал я, – а заодно и спою. Подожди, сначала настрою гитару, а то я ее уже полгода в руки не брал.
Я взял гитару, с удивлением убедился, что она не нуждается в настройке, и запел «Эхо любви», подражая манере исполнения Анны Герман:
– Покроется небо пылинками звезд, и выгнутся ветви упруго. Тебя я услышу за тысячи верст, мы эхо, мы эхо, мы долгое эхо друг друга...
– Откуда такое чудо? – со слезами на глазах спросила Вера. – Никогда такой песни не слышала!
– Садись на кровать, – сказал я вскочившей с нее жене. – Я тебе сейчас расскажу такое, что можешь хлопнуться в обморок, а это лучше делать на кровати. Надо было рассказать до свадьбы, но сначала было много других дел, а потом я решил этого не делать. Мы любим друг друга, и мои слова ни на что не повлияли бы, только могли испортить тебе настроение.
– Хочешь сказать о том, что у тебя до меня были женщины? – спросила она. – Так я об этом и так догадалась!
– Какие женщины? – не понял я. – О чем ты говоришь?
– В тот вечер, когда я с тобой осталась в первый раз, ты действовал так решительно, что было сразу видно, что проделываешь это не в первый раз. Мне поначалу стало так горько...
– А потом? – спросил я.
– А потом ты начал со мной делать такое, что у меня из головы вылетели все мысли, – залившись румянцем, призналась Вера. – Я с девушками часто говорила о парнях. Ну ты понял, о чем я. И в гимназии, и со служанками. Кто-то что-то слышал, у других уже были мужчины, но никто из них о таком не рассказывал. Мне было так хорошо, что я даже подумала, что это неплохо, когда жених умеет... Мало ли кто был до свадьбы, главное, чтобы никого не было после нее!