Тринадцатая редакция. Найти и исполнить
Шрифт:
Бойцы пошли дальше, не останавливаясь. Не доходя до следующего перекрёстка, они вновь увидели знакомое свечение. Да, шеф, кажется, говорил, что шемоборы слетелись в город, прознав о том, что в нём бродят целые стаи непуганых и неухоженных носителей, но сестры Гусевы надеялись, что их-то чутьё выведет именно на Студента. Не вывело и на этот раз. Аня была одним из самых робких шемоборов, какие когда-либо встречались на пути боевитым старухам. Обычно она работала в посёлках и деревнях – там, где возможность встретить Бойца-мунга была минимальной. Носители, к сожалению, там тоже почти не попадались:
– Тьфу, девка, – сплюнула Галина, в упор разглядывая оробевшую Аню.
– Я больше не буду, – на всякий случай пискнула та.
– Ты вообще из этих или случайно приблудилась? – брезгливо поинтересовалась Марина.
– Я случайно! – заверила её Аня. – Больше сюда не приеду, обещаю вам, только отпустите. Я и не хотела… Ну пожалуйста, хотите, я вам денег дам, у меня немного есть, я в прошлом году один договор заключила, с тех пор осталось ещё маленько.
– Прибьём – на её место кого-нибудь посообразительнее поставят, – заметила Марина. – Ты, деточка, вот что. Деньгами тут своими не размахивай, это и не деньги совсем – так, мелочевка. Извини, если огорчили мы тебя. Иди лучше на фиг и найди себе учеников. Да нескольких сразу. И воспитай их так, чтобы они во всём на тебя были похожи. А они, в свою очередь, тоже нехай учеников побольше заведут.
– А не послушаешься – найдём и на кусочки порежем, – посулила Галина. – Всё, бегом, чтоб мы тебя больше не видели, иначе…
Что «иначе» – Аня уже не услышала. Побежала, что есть мочи, в сторону метро, чтобы поскорее добраться до Финляндского вокзала, а там уж – сесть на электричку и ехать, пока окончательно не стемнело, аж до Лемболово, где она, кажется, неплохого ученика в прошлый раз присмотрела.
…Шемобор Андрей из Пскова, замерший на тротуаре в ожидании носителя, который вот-вот должен был выйти из дома напротив, не заметил бойцов и вообще не понял, что повышение по службе случилось с ним несколько раньше, чем он предполагал…
…Григорий Сергеевич попытался оказать сопротивление…
…Гузель почему-то даже обрадовалась…
…Витя из Мурманска сказал: «Мне о вас рассказывал учитель, я думал, вы померли давно»…
…Лёня-практикант откупился обещанием немедленно уйти из шемоборов, а также шикарными гриндерсами, которые сестры уговорились носить по очереди. Как смешно он бежал по снегу в одних носках, но сестры Гусевы не смеялись…
…Кто-то что-то доказывал, размахивая документами и брызжа слюной…
…Ещё трое ничем особенно не отличились…
…Потом сестры Гусевы почувствовали, что шемоборы начали покидать город. И среди них, вне всякого сомнения, был неуловимый Студент.
– Три дня пьём – и камень на шею? – устало спросила Марина. – В прошлый раз ещё надо было.
– Пить-то до весны придётся, – заметила Галина. – Погода для купания нынче неподходящая. Пока лунку во льду пробьёшь, уже и хмель весь выветрится. Хорошо ведь поработали, если так посмотреть.
– Нуда,
Но криминальная хроника нашла их сама, буквально за следующим углом. Возле мерзкого вида забегаловки целая группа принявших на грудь граждан избивала кого-то, кого и видно не было в мельтешении рук, ног и тел. Ни от одного из дерущихся не исходило не только знакомого свечения, по которому легко определить шемобора, но даже и простого человеческого света. Казалось, что это людские оболочки, или манекены, или роботы набросились на кого-то живого. Пока ещё живого, хоть и основательно помятого.
– Поспешим для разнообразия творить добро? – повернулась к сестре Марина. Та согласно кивнула, отшвырнула в сторону авоську (набитую всякой бутафорской ерундой), следом полетела шаль из серого пуха, а за ним и пальто, то же самое проделала Марина, – и вот уже манекены отступают, грязно ругаясь, и скрываются в забегаловке, оставив свою жертву лежать на грязном асфальте.
– Опять ты их напугала, надо было поиграть немного с ребятами, – покачала головой Галина, проворно наклоняясь за авоськой, шалью и пальто. Они с сестрой не то что не запыхались, а даже не успели толком согреться.
– Разлепите мне веки, – капризным тоном потребовало тело, распростёртое на асфальте.
– Обойдёшься, – ответила Марина. – Интонацию смени для начала, и мы, может быть, ещё подумаем над твоим предложением.
– Слушай, а это не наш ли приятель Йозеф? – пригляделась к телу Галина. – Эй, потерпевший, скажи ещё что-нибудь.
– Это кто здесь потерпевший? Я и не думал терпеть! – пробормотал тот, поднимаясь на локтях и сплёвывая кровь.
Бойцы устало переглянулись, подхватили бедолагу писателя под руки – аккуратно, чтобы не причинить ему боль, – и переместили в ближайший платный туалет. Женский. Заплатив тамошней смотрительнице, своей старинной знакомой, кругленькую сумму за то, чтобы она на некоторое время повесила на дверь табличку «закрыто».
На счастье Йозефа Бржижковского, Бойцы подоспели как раз вовремя: синяков он получил немало, лишился одного зуба (впрочем, по его словам, этот зуб гораздо сильнее болел, когда находился на своём месте во рту), но и только-то.
– Хлопотуньи! – умилился он, наблюдая за тем, как сестры Гусевы отмывают его одежду. Сам он слегка поплескался в соседней раковине, заявил, что чувствует себя вполне чистым, завернулся в тёплые шали своих спасительниц и уселся в позаимствованное у смотрительницы кресло.
– За что это тебя так отделали? – ожесточённо оттирая грязь с рукавов писательской куртки, поинтересовалась Галина.
– За правду. Как это ни глупо, но чаще всего меня бьют именно за правду, – заявил Йозеф, поудобнее устраиваясь в кресле.
– А… то есть это для тебя обычное дело, – разочарованно протянула Марина. – Ну ступай к людям, неси им правду. Сейчас вот высушим твоё тряпьё – и отпустим.
– Вы что, решили, что я по кабакам проповедую? Вот тоже была охота. Я, если хотите знать, вообще на такие темы бесплатно стараюсь не разговаривать. Накладно очень. Но люди же так хотят знать правду, и они, падлы, чувствуют, кто им её может сказать.