Тринадцатая жертва
Шрифт:
– Готово! Забирайте! – сказал я.
Тетя Эдна присела на стул и покачалась. Он не скрипнул, словно был вырублен из цельного куска дерева.
– Да ты кудесник, Питер! Обещаю, при любом кризисе ты без работы не останешься!
Я заметил на полке оружейное масло.
– Можно?
– Разумеется! А вам есть что смазывать?
Не говоря ни слова, я достал пистолет, разрядил и разобрал его на части прямо при квартирной хозяйке.
– «Баярд» тридцать второго калибра! – воскликнула тетя Эдна. – Подожди, Питер, у меня есть для тебя подарок!
Миссис
Я вычистил, смазал и собрал пистолет. Оттянул затвор и нажал на спуск. Клацнул скрытый курок. Я хотел перезарядить и убрать оружие обратно в кобуру, но в дверях появилась миссис Хантингтон.
– Нашла! – она положила на верстак две картонные коробки. – У моего покойного мужа был такой же «Баярд». Он сейчас в музее военно-морского флота.
Я раскрыл коробку. Желтые тупоносые патроны с пулей, окрашенной в красный цвет, грозно торчали из упаковки, похожей на решетку. Тридцать второй калибр. Как раз для моего «Баярда». Ничего себе подарочек.
– Так ваш муж моряк? – рассеянно спросил я.
– Во время войны командовал эсминцем. Я всегда боялась, когда он уходил с конвоем. Знаете, он рассказывал, что союзные моряки редко видели врага. Просто соседнее судно вдруг взрывается и тонет. Тогда они подбирают людей и идут дальше…
Я ждал продолжения рассказа, но миссис Хантингтон молчала. На глазах выступили слезы. Она смахнула их платком.
Чтобы не показаться неблагодарным, я перезарядил «Баярд» патронами из коробки. Магазин со щелчком встал на место.
– Спокойной ночи, тетя Эдна, – только и сказал я.
– По-моему, еще рановато отправляться в постель. Хочешь, посмотри в гостиной телевизор. Муж приобрел его незадолго до смерти…
Миссис Хантингтон запнулась и тяжко вздохнула.
– Спасибо, но лучше хорошей книги развлечений не существует.
– Давно не слышала таких слов. У нынешней молодежи на уме только кино. Что ж, спокойной ночи, Питер.
Я поднялся к себе и включил ночной свет. Полки пестрели десятками разноцветных корешков. Что же выбрать? Я решил действовать наугад и подошел к первому попавшемуся стеллажу. Эмиль Золя, Ги де Мопассан, Бернар Клавель. Похоже, здесь покоилась заокеанская мудрость. Целых пять минут я стоял в нерешительности. Потом вспомнил, что у нас в доме было собрание сочинений Золя. Я, тогда еще подросток, все время пытался заглянуть в пахнущие пылью тома в бордовом переплете, но отец гонял меня от шкафа едва ли не прикладом охотничьего карабина. Застав меня с запрещенной книгой, он не больно, просто для проформы, хлопал меня старым армейским ремнем и приговаривал:
– Рано тебе это читать, сын. Подрастешь – сам поймешь.
Это противостояние продолжалось до семнадцати лет. А после мне стало не до Золя. Меня захлестнула бесконечная рутина учебы и работы. Но сейчас давнее детское любопытство предопределило мой выбор.
Я вытянул книгу с полки и дунул на верхний обрез. Густая пыль заклубилась
Часы в гостиной пробили двенадцать ночи. Только тогда я выключил свет. Мне не спалось. Смутное предчувствие чего-то нехорошего сверлило прямо в середине затылка. Я сел на диване и выглянул в окно. Неясная тень мелькнула в свете уличной лампы. Я натянул брюки и рубашку, взял «Баярд» и зачем-то фотокамеру, и спустился к выходу. В лунном свете отчетливо виднелся человеческий силуэт.
– А ну-ка, руки вверх! – выкрикнул я. – Стой, где стоишь!
В руках грабителя блеснул револьвер. Я прыгнул в сторону – и вовремя! Сверкнула вспышка. Резко, оглушительно ударил рукотворный гром. Пуля выбила щепку из двери там, где я только что стоял. Новый выстрел, но теперь наугад – я уже укрылся за пристройкой. Зато мой противник теперь был как на ладони. Но я не мог стрелять! Просто не имел права!
– Ты у меня на мушке! – выкрикнул я. – Положи ствол на землю!
Грабитель медленно нагнулся. Я вышел на свет и опустил «Баярд», демонстрируя мирные намерения. Тут же мне в лицо уставилось черное, зияющее дуло крупнокалиберного «Смит-Вессона». Злодей ухмыльнулся и взвел курок. Палец шевельнулся на спусковом крючке.
В правое ухо словно ударили киянкой. Голову бандита снесло вихрем огня – брызнули осколки костей. Грабитель, падая, конвульсивно нажал на спуск, и пуля обожгла мне шею. Я сунул пистолет, из которого так и не выстрелил, в карман, открыл камеру и сфотографировал мертвеца. Конечно, лампа перед входом и уличный фонарь – так себе свет, но не зря же я зарядил самую чувствительную пленку, какую нашел в лаборатории.
Потом я медленно повернулся – миссис Хантингтон, в пестром халате, печально смотрела на безголовый труп с порога собственного дома. В ее руках дымился внушительных размеров дробовик. Ноздри защекотал самый восхитительный в мире запах – аромат пороховой гари. Тетя Эдна шевелила губами, но я никак не мог разобрать слов сквозь противный звон в ушах. Тогда она спустилась, схватила меня за рукав и потянула в дом.
Миссис Хантингтон почти силой усадила меня на стул. Звон понемногу начал стихать. Теперь я услышал озабоченный голос хозяйки.
– …пустяки, царапина! Пуля прошла вскользь. Но обработать рану нужно.
– Вы разбираетесь в медицине?
– Более-менее. Я – военно-морской фельдшер.
Вот откуда у нее такое потрясающее хладнокровие! И, конечно, умение стрелять.
Тетя Эдна дала мне марлю и приказала прижать к шее. Пока кипятились инструменты, моя квартирная хозяйка сняла трубку старинного телефона:
– Алло, полиция? Говорит Эдна Хантингтон. Приезжайте срочно по адресу… Нападение. Один грабитель убит, второй ушел.