Тринадцатые Звездные войны
Шрифт:
— С трудом. Чертов стуннер.
Мэт и две женщины помогли выбраться Харри и Худу. Харри встал на ноги и попытался стоять и даже передвигаться. Он отвергал все попытки помочь ему.
— Мэт! — крикнула Лейни. Она стояла на самом краю пропасти.
— Отойди оттуда!
— Нет! Иди сюда!
Мэт подошел. За ним миссис Хэнкок. Все трое они стояли и смотрели вниз в бездну.
Солнце было у них за спиной. Водяной пар наполнял пропасть и клубился у самых их ног. Они смотрели, как их тени проникают в толщу тумана и каждому из них казалось, что его голова окружена радужным
Вот к ним присоединилась и четвертая тень, двигающаяся с трудом.
— О, здесь нужна камера,— простонал Харри.
— Я еще никогда не видел такого,— отозвался Мэт.
— Я видел, только очень давно. И решил, что это видение свыше. В тот же вечер я вступил в ряды Сынов Земли.
Приглушенный шум послышался сзади них. Мэт повернулся и увидел кар, который скользил по траве. Затем он приблизился к краю бездны, поплыл над туманом и нырнул в него.
Харри повернулся и спросил:
— Это ты сделал?
Худ стоял на коленях в траве там, где только что стоял кар.
— Да. Кар вернется в полночь, постоит пятнадцать минут, затем снова нырнет в туман. И так будет повторяться три ночи. Кто-нибудь поможет мне добраться до дома?
Мэт наполовину понес, наполовину поволок его через лужайку. Ноги Худа двигались, но не держали его. Худ тихонько спросил:
— Мэт, что ты нарисовал на двери вивариума?
— Кровоточащее сердце.
— О! Почему?
— Я не знаю. Когда я увидел, что сделали с охранником, мне показалось, что я снова очутился в банке органов. Я вспомнил своего дядю Мэта.— Он в волнении стиснул руку Худа.— Они забрали его, когда мне было восемь лет. Я так и не узнал за что. Я чуть не сошел с ума, Худ, когда увидел, что такое банк органов. Я не знаю вашего символа, поэтому нарисовал свой.
— Неплохо. Я покажу тебе наш символ потом. Там очень страшно, в банке органов?
— Ужасно. Но самое худшее — это маленькие сердца и печени. Дети! Худ, я и не знал, что они препарируют детей!
Худ вопросительно посмотрел на него. Затем Лидия Хэнкок открыла для них дверь и им пришлось полностью переключить внимание на ступени крыльца.
Иезус Пьетро был в ярости.
Он долго просидел в канцелярии, полагая, что там он будет полезнее, и теперь стоял на стоянке каров, наблюдая как уносили оглушенных ударами соника повстанцев. С секретарем он мог связаться с помощью портативного передатчика.
Он никогда раньше так не ненавидел колонистов.
Для Иезуса Пьетро все люди делились на две категории — поселенцы и колонисты. Вероятно, в других мирах все по-другому, но он служил на Маунт Лукиткэт. Поселенцы здесь были хозяева — умные и добрые. Колонисты были предназначены для того, чтобы служить.
Конечно, и у тех, и у других были исключения. Среди поселенцев попадались такие, которые не были мудры, которые хотели только пользоваться своими привелегиями, но не хотели нести никакой ответственности. И среди колонистов были такие, кому не нравился установленный порядок и которые предпочитали стать преступниками, но не служить. Сталкиваясь с поселенцами, которых он не любил, Иезус Пьетро обращался с ними со всей почтительностью, как того требовал закон. А
Он ненавидел их также, как Мэт ненавидел червей. Ренегаты были частью его жизни, его работой. Они вели себя так потому, что были колонистами и Иезус Пьетро изучал их повадки также, как студенты изучают бактерии, микробов и тому подобное. Когда кончался рабочий день, Иезус Пьетро терял интерес к колонистам, если конечно не происходило ничего необычного.
И вот теперь все изменилось. В своем безумии колонисты ворвались в его жизнь. Он не мог бы ненавидеть их больше, если бы они ворвались в его дом, изломали мебель, убили слуг, подсыпали яду чистильщикам дома.
Зажужжал зуммер. Иезус Пьетро взял микрофон.
— Кастро.
— Янсен, сэр. Я звоню из вивариума.
— Ну?
— Пропало шесть повстанцев. Вам нужны их имена?
Иезус Пьетро осмотрелся. Они унесли всех еще десять минут назад. Остались только носилки со служащими больницы.
— Должны быть все. Ты проверил операционную? Я видел там одного мертвого под дверью.
— Я проверю, сэр.
Стоянка каров была приведена в порядок. У повстанцев не было времени все сокрушить здесь, как это они сделали в больнице. Пьетро раздумывал, возвращаться ли ему в кабинет, или попытаться проследить путь повстанцев, но его привлек разговор двоих людей у гаража. Он подошел к ним.
— Ты не имел права отсылать Бесси! — кричал один, который был в форме налетчика.
— Вы, чертовы налетчики, думаете, что все, в том числе и кары, принадлежат вам,— презрительно сказал механик.
Пьетро усмехнулся.— О чем спор? — спросил он.
— Этот идиот не может отыскать мой кар. Прошу прощения, сэр.
— А какой кар?
— Бесси. Я летаю на Бесси уже три года, а сегодня утром этот идиот послал кар на опрыскивание леса. И вот! Его нет! Они его потеряли, сэр!
Иезус Пьетро посмотрел холодными голубыми глазами на механика.
— Ты потерял кар?
— Нет, сэр. Я просто не знаю, куда его поставили.
— Где кары, которые вернулись с опрыскивания?
— Вот один из них.— И механик показал на стоянку.
— Мы разгружали его, когда эти бродяги напали на нас. Должен сказать, что мы разгружали два кара.— Механик почесал голову. Он очень неохотно встретился взглядом с Иезусом Пьетро.
— Больше я не видел второго кара.
— Пропали пленники. Ты это знаешь? — Пьетро не жждал ответа механика.— Описание Бесси и его номер передай моему секретарю. Сейчас я убежден, что кар украден.
Механик повернулся и побежал в канцелярию. Пьетро передал по телефону все распоряжения относительно пропавшего кара.
Янсен снова появился на связи.— Один повстанец мертв, сэр. Значит, исчезло пять.— Он перечислил всех.
— Ол райт. Похоже на то, что они похитили кар. Узнай, не видели ли чего-нибудь охранники.
— Они бы позвонили.
— Я не уверен. Узнай.
— Сэр! Стоянка была атакована. Охранники непременно сообщили бы о похищении кара.
— Янсен. Я думаю, что они забыли. Ты понимаешь меня? — В голосе его зазвенела сталь. Янсен вздохнул, но не стал протестовать.