Тринадцатый апостол
Шрифт:
— Как раз наоборот, — торжественно объявил Гил. — Теперь все встает на места.
Прежде всего Гил объявил, что спрятанный под переплетом отрывок, с которым Сабби вдруг решилась его ознакомить сегодня, по-видимому, не содержит ключа. Ну скажите на милость, каким это образом пара-тройка абзацев, слишком куцых для сокрытия в них хоть какой-то системы, может подсказать, где находится документ, имеющий отношение к свитку третьей пещеры? Ответ: никаким! Тому порукой краткость и незамысловатость исследуемого текста.
Набросав очень сжато зачин этого в своем роде примечания
— Теперь взгляни, — сказал Гил, — на последний абзац.
«Я смиренно надеюсь на то, что он избегнет забвения и что эти слова явятся указателем и свидетельством существования того, ради чего стольким было пожертвовано, но что не пропало. Затем небеса…»
— Я ничего не улавливаю, — сказала Сабби.
— Ты когда-нибудь замечала, что разговор о главной причине своего визита к кому-либо люди обычно заводят в последнюю очередь, чуть ли не перед тем, как уйти? Именно так поступил и Элиас. То есть после всего прочего словно бы мимоходом заметил, что его дневник является указателем и свидетельством. Указателем, понимаешь!
Она все еще не могла поймать суть.
— Есть два основных способа спрятать что-нибудь на видном месте. Первый способ — фальшивый маневр, когда твое внимание отвлекают от того, что хотят скрыть. Так иллюзионист заставляет тебя следить за одной своей рукой, делая незаметно другой то, что ему нужно. Второй способ — это продемонстрировать часть головоломки и одновременно подсказать тебе, где искать очередной ее кусок. По сути, тебя отправляют на поиски. Подсказка подобна дорожному указателю, помогающему тебе добраться до цели. Все просто и очевидно, однако на самом деле тут легко можно сбиться, — заключил Гил.
— Но тысячу лет назад не было дорожных указателей, — возразила Сабби. — Откуда Элиас мог взять эту идею?
— Эта идея существовала и тогда, и Элиас был знаком с ней. Думаю, он попытался сказать нам, что бросать начатого не стоит и что в дневнике содержится больше того, что мы уже знаем.
— Сообщение, где лежит свиток?
— Я не знаю. Но там есть еще что-то.
Вид у Сабби был такой, словно она снова собралась вступить в спор, но затем решила сдержаться. Гил знал, что не убедил ее, но истина заключалась в том, что кроме того, как довериться его интуиции, ей ничего больше не оставалось.
— Прекрасно, давай взглянем, что нам известно теперь, — сказала она.
— Во-первых, исходя из текстов с чередующимися парами слов, мы знаем, что существует второй свиток и что он содержит сведения, сообщенные современником мессии Иешуа, — сказал Гил.
— Необязательно мессии. Современником человека, которого считали мессией и которого тоже звали Иешуа, — внесла поправку Сабби.
— Ладно, — согласился Гил. — Мы не можем быть абсолютно уверены, что свиток говорит именно об Иисусе, пока не отыщем его. Удовлетворена?
Она кивнула, и Гил продолжил:
— Во-вторых, мы знаем, что свиток доставили из Кумрана в Уэймутский
— И, — присовокупила въедливая Сабби, — поскольку Элиас утверждает, что древний документ попал в руки к Вильгельму неподалеку от места, какое сей доблестный рыцарь именует Кумраном, нет оснований не заключить, что, если этот Кумран и впрямь является нам известным Кумраном, а искомый свиток окажется медным, то, будучи парным свитку третьей пещеры, он вполне может указать путь к богатствам, которые были захоронены еще во времена Христа.
Гилу осталось лишь добавить, что все же они не могут быть уверены полностью в правильности избранного ими курса.
То, что дневник содержит подсказку, способную сорвать завесу с тайн Уэймутского монастыря, всего лишь догадка.
— Для того чтобы удостовериться в ее верности, нам надо отыскать гобелен Элиаса, — сказал Гил.
— Почему гобелен? — спросила Сабби.
— Дневник указывает на гобелены, особенно на один. Как ты там говорила? Да, вот. Ты сказала, что Элиас в своем описании подчеркнул, как важно для него выполнить эту работу самостоятельно, начиная с рисунка, и как бы ему хотелось показать ее брату. Разве не ясно? Найди гобелен Элиаса — и ты отыщешь свиток, — подвел итог Гил.
Она произнесла очень мягко, словно вдруг ощутила всю глубину жертвенности монаха:
— Итак, вот почему он остался в монастыре. Чтобы написать дневник, соткать гобелен и сокрыть свиток.
— С гарантией, что тот когда-нибудь попадет в руки тех, кто придет, чтобы оберегать его и в грядущем. Речь не может идти всего лишь о золоте и серебре, которые упоминаются в свитке третьей пещеры, — добавил Гил.
— Вполне возможно, — задумчиво протянула Сабби и быстро сменила тему: — Мы зря теряем здесь время. Нам надо отправиться в Уэймут. Еще кое-что, — добавила она после паузы. — Как насчет остальной части заключительного абзаца?
«…Затем небеса распахнутся, и пение ангелов отомкнет сердце праведника, потому что они пропоют ему те же слова, какие пели другим до него. Да будут живы они во веки веков в песне обновления, обещающей длиться и длиться».
— О чем это? — спросила она.
— Я не знаю, — просто ответил Гил. — Элиас еще не удосужился сообщить мне об этом.
ГЛАВА 20
Позднее в тот же день
Штаб-квартира организации БАСХ
Неподалеку от Стоун-Маунтин, Джорджия
— Эта информация очень важна для нас, — произнес Маккалум. — Но вы, конечно же, знаете об этом.
Они проговорили чуть меньше часа, но за это время Маккалум узнал о каждодневных делах де Вриза и о его постоянном мошенничестве много больше, чем мог заподозрить. Желание наладить контакт с БАСХ заставило гостя предпринять эту поездку, а представленные Маккалуму, без ожидания какой-либо компенсации, факты свидетельствовали о его непреложной лояльности.