Тринадцатый IV
Шрифт:
— Эй, призрак! Я с тобой говорю! — бросил Макар моему брату.
— Что? — переспросил он и остановился.
А вместе с ним остановились и остальные двенадцать призраков, будто Саша был среди них главным. Но разве такое возможно?
— Вы какого на тот свет не уходите? — раздражённо спросил Макар.
М-да, переговорщик из него оказался так себе.
— Тот свет?
— Да, тот свет! Ты умер, так такого остался в этом дворе? — повторил Макар, яростно жестикулируя.
— Умер? Когда я умер? — спросил Александр, но его
Словно его разум находился где-то в прострации.
Макар начинал выходить из себя. Это первый раз на моей памяти, когда привидению удалось вывести другое привидение.
— Позавчера ты умер… Совсем ничего не помнишь, что ли?
— Нет, — холодно ответил брат. — А ты меня знаешь?
— Так, посмертная амнезия. А это уже весело, — задумался Макар.
Мне увиденного было достаточно, поэтому я крикнул другу без меня не продолжать и направился к входной двери. Лесси же осталась наблюдать с безопасного расстояния — из окна.
Накинул на себя куртку и вышел во двор. Было уже темно, поэтому задний двор освещал одинокий фонарь. Да и тринадцать фигур привидений слегка светились во тьме.
— Он ничего не помнит, — напомнил мне Макар.
Я кивнул и обратился к брату:
— Что последнее ты помнишь из своей жизни?
Особо не рассчитывал узнать что-то интересное, но попробовать стоило. Ведь я тоже впервые сталкиваюсь с амнезией у призраков. Ладно бы — посмертное безумие, но здесь было что-то совершенно другое.
— Меня и Павла пригласили на день рождения Шолоховых, — ответил брат, хмурясь.
Ему с трудом давалось что-то вспомнить. Но фамилия Шолоховых меня сразу насторожила…
— Сколько лет тебе было?
— Тридцать два.
— Опиши подробно последний момент, который помнишь.
Призрак брата на мгновение завис, а потом ответил:
— Мы с братом пили вино. К нам подошли две красивые девушки и предложили уединиться. Раньше я не соглашался, но тогда… тогда желание было столь велико, словно мне что-то подсыпали. Дальше всё, как в тумане. Она привязала меня к кровати, и я почему-то уснул. Потом проснулся на полу… вокруг были нарисованы то ли печати, то ли руны. Потом эта девушка снова нависла надо мной. И…
— И ты очнулся здесь? — предположил я.
— Да. А ты кто? Ты мне кажешься очень знакомым, — спокойно рассуждал призрак.
Не было в его глазах того безумия, к которому я привык при жизни. Будто сейчас предо мной зависло привидение совершенно другого человека.
— Алексей Воронцов. Твой брат, — ответил я.
— Алексей, — он словно попробовал моё имя на вкус. — Ты же совсем ребёнок. Не может такого быть.
— Может. С того момента прошло много лет.
— Много лет, — повторил он.
Призраку было сложно осознать реальность, поверить в мои слова. Поэтому я его не торопил. В отличие от живых, мёртвым нет смысла врать. И я уже убедился, что последние лет десять с моим
— Больше ничего не помнишь? — спокойно продолжил я.
— Нет. Будто я спал всё это время, и только сейчас проснулся.
— Есть предположение, что это было? Проклятье или наваждение?
— Не знаю. Но Шолоховы известны своими ментальными магами. Не исключено, что на мне применили какую-то тайную родовую технику.
— Ясно. А отомстить им хочешь?
— Отомстить… Какое странное слово. Оно вызывает во мне странные чувства.
— Да у тебя просто рассудок просыпается, — не выдержал и прокомментировал Макар.
— Похоже на то, — кивнул брат.
С каждой минутой разговора он становился более осознанным, в нём просыпались эмоции. Это был другой человек… Не тот, кого я знал. В отличие от живого брата, к этому призраку у меня проснулась теплота.
И я впервые пожалел о его смерти. Можно ли было сделать иначе? Сомневаюсь. Тогда бы мы никогда не узнали, что заговор против Воронцовых строят совершенно другие люди. И самое жуткое в этой истории, что их нельзя просто прийти и расстрелять из винтовки. Их княжеский род обладает таким же даром, как и у нас.
— Месть. Хочу ли я мстить, — рассуждал вслух призрак Александра.
— Решай. Эти люди заставили тебя убивать свою же семью. Приложили руку к смерти отца.
— Отец мёртв? — вытаращил глаза брат.
— Да. Вы с Павлом подкупили слуг, чтобы они незаметно его травили в течение нескольких лет.
— Какой ужас, — Саша схватился за голову.
— Павел тоже мёртв, — сказал я, но решил пока не уточнять, что сам его убил.
Но теперь стали понятны его намерения. Почему Павел даже после принесения клятвы был готов продолжать выступать против своей семьи.
— Кто ещё? — в отчаянии спросил брат.
— Всё. Больше они никого не трогали. Не успели.
Я не стал говорить, что брату в итоге удалось убить моего предшественника. И лишь благодаря артефакту второго шанса сейчас другая душа продолжает его дело.
— Как думаешь, это наваждение можно было развеять при жизни? — спросил вслух Макар, но конкретно ни к кому не обращаясь.
— Нет, — замотал головой брат. — Я уверен, что нет. Словно я не просто спал, а мою душу замуровали. Заменили чем-то другим. Сейчас я это понимаю.
— Кажется, намечается что-то интересное, — потёр ладони Макар.
Муха умерла, и к этому призраку вернулась былая циничность. А во мне проснулось сострадание. Внутри всё трепетало, хотя уже ничего не мог изменить. Но мог отомстить. С помощью призраков или без них, но я это сделаю. За всех, кто был дорог моему предшественнику и стал дорог мне. Ведь вместе с телом мне передались и его чувства.
— Я готов отомстить, — выпрямился и ответил брат. — Но чувствую, что мне хватит энергии, чтобы просуществовать неделю. Может, две. Но не больше.