Тринадцатый свиток. Том 1
Шрифт:
Из-за стены раздался мужской голос: «Кто вы, и почему вас сюда привели?». Я отвечал, что стало опасно странствовать одному, и я решил поискать работу в замке, может, им будет нужен грамотный человек.
– Вы, вероятно, не знаете, куда попали, юноша, – сказал голос.
Юноша! Я улыбнулся. Давно я не слышал такого обращения к себе.
– Я слышал, что хозяин здешнего замка славный рыцарь, поэтому и пришёл сюда.
– Вас ждёт жестокое разочарование, юноша. Ибо замок захвачен шайкой разбойников и атаман их один из самых коварнейших и жестоких людей, каких только видела земля!
Я спросил:
– Каким
– Мы слышали, что он получил его в наследство. Говорят, что Сеньор, как называют его здешние люди, имеет огромную армию, а в замке находится только малая часть её.
– Никогда раньше не слышал про Сеньора – ответил я.
В камере, находившейся чуть дальше по коридору, раздался стон.
– Кто это? – спросил я.
– Это наш друг, он сильно ранен и страдает. Никто даже не пришёл, чтобы перевязать его раны, а ведь Сеньор ещё хочет взять выкуп за него. Какой же выкуп он получит, если наш друг умрёт?
– А сколько вас тут, и кто вы?
– Нас трое, все в разных камерах. Один – ранен. Мы – рыцари и ехали с караваном из Византии. Богатым караваном. Мы не просто сопровождали его, мы ехали домой и были почти у цели, как недалеко от города на нас напала шайка Сеньора.
– Как же вы, рыцари, позволили вас захватить какой-то шайке мужиков?!
– Не скажите, юноша! Далеко не все в армии Сеньора простые мужики. У него полно отличных воинов, многие из них были в крестовых походах, к тому же они сделали хитроумную ловушку в узком месте, что лишило нас свободы действия. Кругом были колючие кусты, мешающие бою, а нас вообще поймали в сеть, как каких-то кроликов! – в голосе собеседника звучала досада и злость. – Вот теперь сидим тут, ждём, пока родные заплатят выкуп за нашу свободу.
Раненый рыцарь застонал снова. Видимо, ему было действительно плохо, ибо рыцари редко показывают слабость.
В этот момент открылась дверь, и вошёл крестьянского вида мужик, которому бы больше пристало сейчас возиться в поле, чем разбойничать с шайкой. Он принёс еду и воду. Но только в три соседние клетки. О моём существовании он не знал и очень удивился. Я попросил его сказать хозяину или кому-нибудь, кто может дать разрешение, чтобы меня пустили в камеру к раненому рыцарю. Я сказал, что я лекарь и имею исцеляющие мази.
Мужик кивнул и вышел, тщательно заперев за собой тяжёлую дверь.
– Юноша, вы сказали, что можете писать. Не могли бы вы написать письма нашим родным. Но совсем другой текст, нежели отправил им этот Сеньор.
– Разумеется…, – только и успел сказать я, как дверь открылась, и вошли три человека.
Мужик, который приносил еду, Верзила, затащивший меня в замок, и знакомый мне уже Тощий. Мужик отпер дверь и сказал: «Пошли, посмотришь, что с ним».
В камере на большой жесткой лавке лежал рыцарь, одетый в кольчугу, залитую кровью. Лицо его было бледно и покрыто бисеринками пота. Лоб был холодный. «Надо снять с него кольчугу», – сказал я. Верзила стал грубо стаскивать её с рыцаря. «Осторожнее!», – я чуть не выругался.
При свете факела я нашёл у него две глубоких раны на шее и бедре. Он потерял много крови. Я туго перевязал его ногу, предварительно смазав лечебной мазью. На шее дела обстояли хуже. Рана была воспалена. Я прикрыл её небольшим кусочком холста, пропитанного мазью.
– Посмотри-ка и меня, – сказал он мне, – я тут пострадал в бою и теперь всё внутри болит!
И Тощий, стянув с себя рубаху, стал показывать на грудь. Там красовался огромный вздутый кровоподтёк.
– Кто это так тебя? – спросил я.
Он начал плести небылицу о том, как на него напали четверо и один ударил его огромной дубиной прямо в грудь.
– Я чуть не умер! – сказал он, и это было правдой. Удар коня Великана мог стоить ему жизни, но сверток ворованной ткани, спрятанный на груди, спас его.
– Если бы не твой рассказ, то я подумал бы, что это тебя лошадь лягнула – сказал я как бы невзначай и увидел, как его длинное лицо вытянулось ещё больше. – Сейчас я намажу место мазью, и оно скоро заживёт.
Я стал смазывать его кровоподтёк.
– Ох, ох, как больно! – ныл он. Потом, вдруг, неожиданно ловко выхватил у меня горшочек с мазью. – Это мне больше пригодится, чем тебе!
И не слушая, что мазь ещё понадобится рыцарю, он быстро выскочил. Вслед за ним вышел Верзила, непонятно блеснув на меня своими крошечными глазками. Сторож закрыл дверь.
Я снова прилёг на свою лавку. Интересно, где же Тевтонец? Как я ни смотрел по сторонам, не мог увидеть и намёка на то, что он здесь был. Спросить мне было не у кого, но я надеялся, что смогу позже разузнать что-нибудь о его судьбе. Я очень беспокоился за него. Когда я покидал замок несколько дней назад, Тевтонец был всё ещё очень слаб. Где же он может находиться?
Ни одна из моих догадок не выглядела правдоподобной.
Снова открылась дверь, и вошёл давешний Верзила. На этот раз он пришёл за мной. Взяв свою котомку и плащ, я последовал за ним. В донжоне, на первом этаже, располагался просторный парадный зал и комнаты челяди.
Временами здесь собиралось большое количество гостей, и они пировали два, а иногда три дня подряд. В такие дни я предпочитал прятаться в «паучьей норе», не показывая носа. Поэтому хотя я и видел гостей Хозяина, но никогда не мог их запомнить.
Несмотря на теплый день, огромный камин в парадном зале был разожжён. Большой стол был завален грудой доспехов, которые по комплектам раскладывали несколько человек. Были ли эти доспехи добыты шайкой в боях или они захватили их вместе с каким-нибудь обозом, неясно.
Но их наверняка хватило бы, чтобы снарядить небольшую армию. В своём роде это была большая ценность, потому что такая экипировка стоила немалых денег, и не все, даже потомственные рыцари, имели возможность заказать комплект для себя, коня и оруженосцев. Проходя мимо стола, сопровождаемый Верзилой, я заметил прекрасные доспехи, искусно украшенные, и даже инкрустированные драгоценными камнями. Где был их владелец, оставалось только догадываться. На любимом резном кресле Хозяина, чем-то похожем на трон, восседал теперь Сеньор. Он не сразу обернулся, хотя прекрасно слышал, что мы подошли. Сопение Верзилы можно было услышать даже в деревне. Сеньор заставил нас ждать, чтобы мы могли успеть преисполниться уважением к его персоне. Мы преисполнились, и он наконец повернулся.