Тринитротолуол из Перистальтики

Твердянко Константин

Однажды, услышав неясный шум на лестнице, выглянул из комнаты и увидел, как двое слуг, пыхтя и приседая, проносят зеркало в человеческий рост. Ну как зеркало — тяжелую полированную пластину с каким-то покрытием. Не утерпел, выяснил, что несут они его со двора, с чистки, в покои госпожи. Естественно, попросил вначале доставить зеркало ко мне — пусть и не совсем по пути им было. Слуги пригорюнились, особенно пожилой, но отказать в просьбе, конечно, не могли. А я, надежно заперев дверь, узнал о себе много нового. Ведь до того познавал свою рожу лишь ощупью.

Например,

когда я не без волнения осклабился во весь рот, оказалось — с зубами дело еще хуже, чем думалось. Не зря так старательно их прятал, ох не зря… Начнем хотя бы с того, что они были черными. Нет, не гнилыми или с пятнами кариеса и зубного камня. А просто с угольной эмалью, будто покрытые смолой. И блестят вдобавок, как антрацит. Ну, для меня-то лично не страшно: не болят, грызут, как я убедился, исправно — значит, здоровые. А что черные — так ну и пусть. Кажется, где-то когда-то на Земле — и на Руси вроде в том числе — это даже считалось высшим шиком. Модники и модницы специально покрывали зубы то ли лаком, то ли сурьмой. Так что — нормально. Но вот как это выглядит… Что-то у аборигенов я такого не замечал. А то еще бы сбежал в ужасе.

И да, зубов действительно очень много. По примерным подсчетам — в полтора раза больше, чем должно быть. Мелкие, тоньше привычных и острые. Хорошо хоть, не в два ряда. И на том спасибо.

Зубная формула от нормальной тоже сильно отличалась. Клыки на каждой челюсти росли удвоенными парами. В общем — восемь их, как и предполагал. Заметно выдаются из ряда зубов — то ли наполовину, то ли аж вдвое длиннее прочих. Та еще улыбочка, короче.

Скулы, как и показалось раньше, крупноватые, острые. Черты резкие, но в целом кое-где я бы назвал их даже изящными. Как ни парадоксально. Все портила, само собой, эта чернозубая пасть. И ороговевшие напластования на лице, как раз на скулах ближе к вискам…

Едва я начал аккуратно тыкать их пальцем, пытаясь повернуться к зеркалу в профиль, как дверные петли скрипнули. Морозец продрал по спине, и в тот же миг я очутился лицом к двери, по-кошачьи скрючив когтистые кисти. Я же закрывал на засов?!

— Так и знала… — со вздохом произнес старческий голос. В комнату, помедлив, нерешительно шагнула хозяйка дома.

Я встряхнул руками, сбрасывая звериное напряжение мышц. Нападать на старушку пока не стоило — сама идет на контакт. Если уж не ринулась прочь с диким криком, а вошла в комнату к страшному гостю.

Ну да, конечно, дверь я закрывал, но уж она-то явно в курсе, как попасть куда угодно в своем доме, будь там хоть четырежды заперто. Который десяток лет уж тут живет. Придурок я, наивный и доверчивый! Видел же, как бабка на меня косится…

Леди Агнеска, пока я смятенно цепенел, робко приблизилась еще на пару крохотных шажков. Явно обратила внимание на мои нечеловеческие когти, на хищную позу, но шла навстречу. Кремень, а не старушка!..

— Ты на меня не бросишься, — нагло заявила она, хоть голос и дрогнул. — В моем доме — не бросишься. Тебя тогда сразу поймают. Не успеешь уйти из города.

— Что да, то да, — вынужденно признал я.

—

Я с первого дня поняла, что никакой ты не эльф, — продолжила леди Агнеска свой сеанс разоблачения. — Я долго живу. И эльфов один раз встречала. Не как мой сын. Ничего похожего, кроме глаз. Горят в тени они у тебя так же. И уши не такие. А… ты понимаешь меня?

— Понимаю. Пока. Я не так плохо знаю вашу… э-э, речь, — скованно отозвался я, опуская когтистые руки.

Если кинуться на старуху, будет только хуже. Она должна была подстраховаться и рассказать кому-нибудь о своей догадке. Наверняка — тому пожилому слуге. И он, конечно, предупрежден, куда пошла хозяйка. Стоит в коридоре, скорее всего. Причем не один…

— За дверью Вуйчек, он все знает. С ним еще мужики. Им не говорила. Думают, что позвали кровать вынести, — ответила Агнеска на невысказанную мысль. Экая проницательность! Внутри поднялась глухая злоба.

— Опаска и ум, как при дворе… господаря, — едко процедил я. Не представляю, откуда вытащил это слово. Может, и по-русски сказал, но она поняла.

— Да и ты не глупец. — Старуха вернула любезность. — Так… в город не каждый дикий сможет. И не дикий тоже. Да еще и прожить тут столько…

— Но все же попался, — криво усмехнулся я. — Значит, не умнее других. Что тебе надо от меня? Стражу ты не позвала.

— До стражи дойдет, если что, — пообещала хозяйка. — А я просто хочу знать, что ты такое. И зачем тебе наш город. Кто ты, лесная черная тварь, которая отвела беду от моего дома? И не привела ли взамен новую? Кто ты, тварь с глазами эльфа?

Ох ты, какой пафос. А ведь специально попроще говорит, в отличие от сына. Чтобы лесной дикарь понял. И «черная тварь», очевидно, не в прямом или расистском смысле. А в том, что отродье Тьмы — именно с заглавной буквы. В интонации тут не ошибешься.

И дались ей эти глаза!..

— Не надо… Страх — не надо, — осторожно начал я.

Ничего оригинальнее, чем «мы пришли с миром», в голову не лезло. Несмотря на всю неадекватность такого объяснения. Аргументов в пользу своей безобидности у меня никаких, зато черный оскал говорит лучше любых слов. И говорит об обратном.

От волнения растерял даже свои жалкие крохи словарного запаса. А нужно быть убедительным… Чертовски нужно!

— Я не принес с собою зла, — пришлось продолжить, с трудом собирая воедино рассыпавшиеся мысли. — Ничего не нужно. Ни от тебя, ни от сына — ничего. Только… ну, дом.

На этих словах хозяйка враз посуровела еще больше, я про себя грязно выругался и поспешил исправиться:

— Нет, не ваш дом! В вашем живу, пока другой не найду. На время, пока…

— От кого ты прячешься? И почему? — перебила меня Агнеска.

— От людей, — честно ответил я. — От всех. Меня все хотят схватить или убить. Я не знаю, почему. Не делал зла.

— Да ну, никогда не делал? Ты смотри-ка, прямо… во плоти. — Агнеска мрачно усмехнулась.

— Большого — не делал, — пожал плечами я. — Не такое, чтобы убить. И я… не живу давно. Э-э… Живу недавно. Мало. Мало помню. Месяца два или побольше.