Триптих в чёрно-белых тонах
Шрифт:
— По-твоему, они живут?
— С тобой спорить, что против ветра плевать. Кстати, она знает, кто твой отец?
— А зачем? Поверь, ей абсолютно безразлично, кто мои предки. А вот её матери это понравилось бы. Она решила, что я положил глаз на их квартиру, — усмехнулся Савва.
— Достукался. Полубомж. Если бы отец знал, что ты в общаге жил, его инфаркт хватил бы ещё раньше. Не понимаю, кому ты что хочешь доказать? Ну повздорил с отцом, так моя квартира пустует. Мог бы у меня пожить.
Алка открыла холодильник. Там сиротливо лежало одно яйцо, кусочек
— Слушай, как так можно жить? Ты хоть что-то жрёшь? Ты обедал сегодня?
— Кажется, да.
— Что значит «кажется»? Нет, пора брать над тобой шефство. Иначе ты тут совсем загнёшься. Переедешь ко мне, как миленький. И хватит дожидаться, пока она вернётся.
— Она не вернётся, — сказал Савва.
— Тем более. Значит, так. Собирай вещички. Часов в семь заскочу за тобой. Сначала съездим к отцу, а оттуда заброшу тебя к себе. И не вздумай спорить.
— Хочешь меня дожать? — усмехнулся Савва.
— Мог бы хоть раз меня послушаться из уважения к моим сединам, — сказала Алка.
— Хорошо.
— Неужели я не ослышалась и ты согласен?
— Только из уважения к твоим сединам, — улыбнулся Савва.
Он закрыл за сестрой дверь.
В самом деле, что его здесь держит? Может быть, стоит переехать домой? Так будет лучше для всех: они помирятся с отцом, мама успокоится, да и он устал от одиночества.
Сложить пожитки оказалось несложно. Всё уместилось в спортивную сумку. Вещей было немного. В основном инструменты. Оставалось дождаться Алку. Ему повезло с сестрой. Они понимали друг друга с полуслова, хотя казались такими разными. Алка пошла в отца и с детства была командиром. Мягкий и артистичный Савва унаследовал характер матери, что не помешало ему проявить твёрдость, когда дело коснулось выбора профессии.
Клавдия свернула в знакомый двор и увидела Савву. Он вышел из подъезда со спортивной сумкой через плечо. С ним была та самая стильная девица, которую Клавдия видела у него прежде. Она даже запомнила имя — Алка. У Клавдии засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия. Она отступила в тень за мусорными баками. К сожалению, ей не было слышно, о чём они говорят, но зато она могла за ними наблюдать, оставаясь незамеченной.
— Почему без шарфа? — спросила Алка и заботливо надела на голову Саввы капюшон.
— Алка, мне же не шесть лет. Что ты меня опекаешь как маленького? По-моему, тебе надо родить. У тебя ярко выраженный инстинкт материнства, — Савва сбросил капюшон.
— У меня самый глупый и упрямый брат.
— А у меня самая классная сестра в мире. Что б я без тебя делал?
— Сдох бы с голода. Садись, — сестра потрепала его по волосам.
Савва усмехнулся. Мама так и не отучила Алку от грубых выражений. Но в её устах даже лексика прораба звучала как-то трогательно уместно.
Всё было как в детстве. Алка снова взялась за его воспитание. Он на мгновение задержал её руку на своей щеке.
— Надеюсь, пробка рассосалась, — сказала Алка.
Они сели в машину, и
Клавдия стояла за мусорными баками, такая же ненужная, как очистки картофеля и пустые коробки из-под пиццы. Теперь она знала наверняка: Алка — не просто клиентка. В том, как заботливо она надела на Савву капюшон и взъерошила ему волосы, было что-то интимное, но больше всего Клавдию поразило, как нежно Савва прижал её руку к своей щеке.
Разрыв с Вадимом казался ничтожным эпизодом по сравнению с тем, что она испытала сейчас. В этот миг она узнала, насколько больно окончательно и бесповоротно потерять всё. Она продолжала стоять, тупо глядя на арку, где скрылась машина с Саввой.
Какая-то старушка вынесла к бакам мусор. Клавдия вышла со двора и, как во сне, побрела по улице. Теперь она точно знала, что белым и пушистым ничего не достаётся.
Вся её злость обратилась на Вадима. Ненависть вспыхнула с новой силой. Из-за этого негодяя она потеряла самого дорогого человека. Какая же она была дура, что проявила слабость и не довела месть до конца! Надо было заставить Вадима заплатить за то, что он разрушил её жизнь.
Странно, но она не испытывала ни обиды, ни злости на Савву, а только чувство утраты. В той части души, где он когда-то жил, зиял чёрный провал. Она словно потеряла часть себя. Сердце заполняла скорбь по тому, чего у неё уже никогда не будет. Только Савва умел каждый день превратить в праздничный фейерверк, но в его жизни появилась другая девушка, Алка. А может быть, она была с ним всегда? Нет, Савва не мог лгать. Только не Савва.
Клавдия чувствовала опустошение, как будто от неё осталась лишь оболочка. Она слишком заигралась и окончательно запуталась, где она настоящая и осталось ли в ней хоть что-то настоящее. Перед ней промелькнула вся её жизнь рядом с Саввой. Говорят, такое случается перед смертью. А кто сказал, что она жива?
Мегаполис никогда не спит. Как многоглавое чудовище, он бодрствует сутки напролёт. И всё же к ночи суета замирает. Редкие машины проносятся по дороге, и шелест шин походит на прерывистое дыхание спящего зверя. А в тёмных домах бдят одинокие, горящие глаза окон, за которыми не спят полуночники.
Клавдия, словно призрак, брела по улице, не чувствуя ни усталости, ни холода. Она не смотрела на часы и не задумывалась, успеет ли вернуться домой до закрытия метро. Ей было всё равно. Время остановилось в тот миг, когда Савва уехал с Алкой.
Клавдия вышла на пустынную набережную и поднялась на мост. От воды тянуло холодом, но она даже не потрудилась обвязаться шарфом. Размазанные отражения фонарей колыхались на чёрной воде. Мир был пуст, лишь где-то вдалеке мерцало созвездие окон.
Клавдия обратила внимание на троицу незнакомых парней, только когда они подошли вплотную.
— Смотрите, какая крутая девчонка. Ты чё, типа, готка? — насмешливо обратился к ней высокий, сутулый парень, похожий на птеродактиля.
Клавдия попыталась его обойти, но он, ухмыляясь, встал на дороге.