Триумф нежности
Шрифт:
— А теперь я помолвлена с Хуаном Вега, — сказала она.
Все еще улыбаясь, она достала из-под стойки большой сверток, завернутый в белую бумагу и перевязанный лентой.
— Это полотенца, которые сеньорита Конелли заказывала для вас. Вы их захватите?
— Конечно, — отрывисто произнес Рамон. Засунув руку в задний карман джинсов, он достал свой бумажник и взглянул на приклеенный чек.
— Ты взяла деньги только за сигары, Мария. Сколько за полотенца?
— Сеньорита Конелли уже уплатила за них своей
— Это, должно быть, ошибка.
— Ошибка? — повторила Мария. — Не думаю, но давайте посмотрим.
Она перерезала ленту и рывком развернула белую бумагу. Груда мягких, пушистых красных и черных полотенец высыпалась на стойку. Рамон почувствовал, как жители деревни незаметно столпились вокруг, чтобы получше разглядеть содержимое тюка.
— Вот счет, а вот чек. Нет, здесь нет ошибки. Сеньорита Конелли заплатила за полотенца своей картой тогда же, когда и платила за то, что купила неделю назад. Посмотрите, вот все на чеке, на общую сумму в пятьсот долларов. Она заплатила за тостер, кофейник с ситечком, посуду, горшки и кастрюли, бокалы различных размеров, ротационный миксер, кухонную утварь и другие вещи.
Старик, стоящий рядом с Рамоном, лукаво ткнул его под ребра:
— Ты счастливчик, Рамон. Твоя novia покупает тебе столько добра! Она не только красива, но и очень щедра, не так ли?
— Заверни полотенца, — огрызнулся Рамон низким свирепым голосом.
Мария побледнела, взглянув на его лицо, и стала неловко и поспешно заворачивать полотенца в бумагу.
— Вот, вот дубликатные чеки сеньориты Конелли, каждый на половину от стоимости.
Она запнулась, увидев ярость на лице Рамона.
— Сеньора Аварес, — она растерянно взглянула на Эдуарде, который побледнел от гнева, когда она назвала имя его жены, — объяснила, что мне необязательно подготавливать дубликатные чеки, если сеньорита Конелли платит наличными, но я делаю это в любом случае.
Она вручила Рамону сверток, как будто он жег ей руки, и ее голос понизился до панического шепота.
— Я никогда не забывала. Рамон сказал ледяным тоном:
— Не сомневаюсь, что сеньорита Конелли высоко ценила твою помощь, Мария.
Все поспешно расступились, освобождая ему дорогу, когда он выходил из магазина.
Одиннадцать жителей деревни посмотрели на дверь, которая захлопнулась сначала за Рамоном, а потом и за Эдуарде. Они одновременно повернулись и уставились друг на друга. Их лица выражали различные эмоции, от смятения до удовлетворения. Только один посетитель магазина не обратил внимания на происшедшее — англичанин, не понимающий испанского. Он вежливо прочистил горло и попытался что-то сказать, но никто его не слушал.
Первой заговорила Мария. Она огляделась вокруг, и ее мягкие карие глаза были полны слез, когда
— Что я сделала не правильно? Один из продавцов, мужчина средних лет, сухо объяснил ей:
— Мария, только что ты оказала сеньорите Конелли медвежью услугу.
Старик, который подколол Рамона щедростью его novia, хлопнул ладонью по прилавку и весело хихикнул:
— Я говорил вам, что Гальварра не знает, что делает девушка. Я говорил!
Его морщинистое лицо сморщилось в удовлетворенной усмешке, когда он посмотрел на своих соседей.
— Говорил вам, что он никогда не стал бы жить за счет женщины, даже если бы умирал с голоду! Ему следовало бы выпороть ее.
— Я вернусь за другим фартуком, — сказала громадная женщина, направляясь к выходу.
— Роза, куда ты? — позвал ее друг.
— В церковь, возносить молитву.
— За американскую девушку? — смеясь спросила одна из женщин.
— Нет, за Габриэлу Аварес.
— Ее тоже следует выпороть, — чопорно объявил старик.
Кэти, услышав, что Рамон вошел в дом, встала и сделала вид, что перекладывает плетеные салфетки на кухонном столе. С ума можно сойти, как поднялось у нее настроение только лишь при звуке его голоса, назвавшего ее по имени.
— Вот полотенца, которые ты заказывала, — сказал он, небрежно кидая сверток на стол. — Девушка в магазине сказала, что за них уже было заплачено. Кофе еще свежий? — спросил он, пройдя в кухню и наливая немного в кружку.
Кэти улыбнулась ему через плечо и кивнула. Вынув полотенца из оберточной бумаги, она начала их расправлять.
— До сих пор не понимаю, как ты умудрилась купить все это на те деньги, которые я тебе дал, — заметил он.
— Я же говорила, — радостно сказала Кэти, — что я фантастически ловкая транжирка.
— А также и лгунья.
Кэти круто повернулась, чувствуя, что охвативший ее страх перерастает в панику. Лицо Рамона, несмотря на безразличный голос, было искажено беспощадной яростью.
— Сколько своих денег ты потратила? У Кэти пересохло во рту.
— Совсем немного. Сотню долларов. Его глаза сузились, как острие ножа.
— Я спросил тебя сколько!
— Две, две сотни.
— Солжешь еще один раз, — вкрадчиво предупредил он, — и я сделаю так, что твой первый муж покажется тебе святым.
От этой угрозы Кэти помертвела от страха.
— Около трех тысяч долларов. Следующий вопрос хлестнул ее как кнут:
— Почему?
— Потому что я… не хотела чувствовать себя обязанной выходить за тебя замуж.
Явная боль мгновенно исказила черты его лица, потом все тело будто застыло.
— Завтра в два часа Гарсия отвезет тебя в аэропорт. У него будет чек на ту сумму, которую ты потратила. Нет необходимости давать объяснения Габриэле и Эдуарде. Они уже знают, что ты уезжаешь.