Триумф великого комбинатора, или Возвращение Остапа Бендера
Шрифт:
– Я был бы вам очень признателен. Ираклий Давыдович Суржанский, – представил себя потерпевший гражданин.
– Суржанский? Да вас можно сажать только за вашу фамилию! Об имени и отчестве я вообще молчу... Но это не столь важно. Где вы последний раз его видели?
– Кого?
– Партбилет, конечно. Ираклий Давыдович, соберите ваши партийные мысли в кулак и держите их там до тех пор, пока я не прикажу вам разжать его.
– Да-да! Я все понял, товарищ Бендер. Последний раз партбилет находился
Печально вздохнув, партиец Суржанский засунул руку в карман своего демисезонного пальто, немного порылся в нем, вынул черный кожаный бумажничек и дрожащей рукой протянул его Остапу.
– Вот в этом...
Остап, бубня себе под нос «пальто c кошельком в кармане и ключ от квартиры, где деньги лежат...», взял бумажник и, бесцеремонно порывшись в нем, вынул две ржавые булавки, пять рублей мелочью и двести рублей купюрами. Спрятав деньги в свой карман, Остап засунул булавки и мелочь назад, искусственно зевнул и вернул бумажник Суржанскому.
Партиец выразил одной половинкой лица исступление, а другой огорчение.
– Вы взяли двести рублей!
– Таковы расценки сыскной конторы «Бендер без К»!
– Но...
– Катастрофически интересно! – быстро меняя тему диалога, сказал Остап голосом городового. – Сразу видно, что здесь замешаны как раз те самые вилы, которыми пишут по воде! Поэтому вопросов больше не имею.
И тут же спросил:
– Вы что же, всегда носите эту вещь c собой?
– Да, – отозвался Ираклий Давыдович, еще держа в руке отощавший кошелек.
– Так вы работаете в исполкоме? И там тоже бумажник всегда был при вас?
– Да, я его из пальто перекладываю в пиджак.
– Значит не там... Вы кого-нибудь подозреваете в краже?
– В краже? – удивился Суржанский.
– В краже, в краже. А в чем же еще?
– Неужели вы думаете, что партбилет могли выкрасть?
– Именно.
– Но для чего? И кто? Кому это надо? C какой целью? Может, враги партии?
– Цели у людей бывают разные. У вас, кроме врагов партии, есть другие враги?
– Как вам сказать...
– Как есть.
– Один враг, если можно так сказать, появился недавно. Я, знаете ли, накануне до того злополучного дня был в гостях у Ключниковых. Они меня сами, сволочи, пригласили. А потом Александра Станиславовна набила мне морду. Фонарь поставила. Представляете? Какие же они гады!
– Ключниковы?
– Они... Этот нэпман пустил по ветру все мое состояние. Я имею в виду двадцать тысяч. Сейчас этот гад собирает барыши. Вот это шинок – собственность его акционерного общества. А я только и имею одно право – выпить здесь кружку пивка.
– Что вы говорите?! – c фальшивой ноткой возмущения в голосе воскликнул Остап. – Так этим ларьком владеет ваш Ключников?
– И не
– Это очень хорошо и как раз то, что мне нужно. Акционерное общество, говорите?
– Да. «Карт-бланш» называется.
– Конгениально. «Карт-бланш» и император-кооператор! Зачем же вы пришли к чете этих «Карт-бланшей»?
– Они меня сами пригласили, товарищ Бендер, я не мог отказаться. Я пришел. А они мне морду...
– То есть, вы получаете удовольствие, делая то, что вам не нравится? Вы что, идиот?
Ираклий Давыдович не смутился. Он всем туловищем подался вперед, придвинулся вплотную к Остапу и, приставив губы к его уху, зашептал:
– Я знаю, как этот тип стал владельцем «Карт-бланша»... Ключников, едят его мухи, весь город к рукам прибрал. Весь город, товарищ Бендер. Это я вам говорю, как ответработник исполкома. Я ему сам во всем помогал.
– Понимаю. Получаете взятки. Тесните честных людей. Награждаете негодяев. – Остап поднял палец. – Статья сто четырнадцатая. До трех лет.
И он изобразил на пальцах небо в клеточку.
– Не шутите так, товарищ Бендер, – не отходя от Остапа, прошептал Суржанский. – Он очень богат. Очень. Весь город, стервец, к рукам своим нэпмановским прибрал...
Внутри у Ираклия Давыдовича кипела тайная злоба, а зависть без жалости терзала его партийное сердце. Остапу даже показалось, что этот партоша вот-вот лопнет от мести.
– Хорошо! – Бендер сурово посмотрел на партийца. – Но вернемся от вашей познавательной околесицы к нашему следствию. Итак, до последней встречи c четой Ключниковых ваше запятнанное взятками лицо было невредимым?
– Да, товарищ Бендер. – Слово «взятками» Ираклий Давыдович предпочел не оспаривать.
– И партбилет был на месте?
– Да, товарищ Бендер.
– Понятно. И вы не знаете, кто у вас свистнул партийный билет?
– Нет. А откуда мне знать? Думаю, потерял где-то. Ведь так? Так.
– Вы уже c кем-нибудь беседовали о пропаже?
– Беседовал? Вам, товарищ Бендер, легко говорить. Беседовал! Это, извините великодушно, мягко сказано. Беседовал! Вы видите мое лицо? Следователь ОГПУ со мной побеседовал!
– Так что же, вас забирали в «гепеу»?
– Я сам к ним пришел.
– Сами? Вы это – серьезно?
– Вполне.
– Нет, вы точно – идиот! Теперь мне совершенно ясно, что ваша голова до краев наполнена только решениями партактивов.
– А что мне оставалось делать? Потерять партбилет – не шутка вам. Это хуже, чем потерять деньги. Потеря партбилета – это потеря партийной чести. Это плевок в рабоче-крестьянские завоевания. Партия этого не прощает. А я, товарищ Бендер, человек честный!