Триумф

Веснина Елена

Доминика взяла телефон, но, так и не набрав номер, задумалась:

— Как-то нехорошо с Викторией Павловной вышло. Перепугала ее до смерти, а может, и зря.

Елизавета Андреевна возразила:

— Дитя мое, возможно, я повторяюсь, но лишняя осторожность еще никому не повредила.

В Анжелину палатку к телевизору сбежались продавщицы. Все смотрели программу с Васькой.

Ольга Алексеевна вела передачу:

— Все мы охотно присоединяемся к привету нашего гостя.

Но он так и не ответил на вопрос. Сейчас я постараюсь повторить. Итак, Василий: используете ли вы в работе суггестивные методики и нейролингвистическое программирование?

Васька глазами нашел в зале задавшего вопрос подростка:

— Ты хотел знать? Отвечаю. Сыночка, по всему видать, что в школе ты учишься хорошо, но одну мудрую вещь еще не усвоил. Будь проще, и к тебе потянутся люди. То, что ты сейчас спросил, это все равно что водку с пивом смешать — «ёрш» называется.

— А ты, Анжелка, волну поднимала, что Васька пропал. Вон он, живой — живехонький. В телевизор подался, — кивнула одна из продавщиц.

— Девки… на улице встретила, не узнала бы. Зубы золотые, костюм от кутюра — просто супермен какой-то, а не Васька, — вмешалась другая.

Анжела фыркнула:

— Ха! Супермен твой в красных трусах и синих колготках щеголяет, а Василий — стильный мужчина в полном расцвете сил. И вообще — хватит трепаться, дай послушать.

Самвел заметил толпу у палатки:

— Не понял. По какому случаю митинг?

— Да мы тут Васькину программу смотрели, Самвел Михайлович, — оправдывалась Анжела.

— Досмотрели? Все. Попрошу разойтись по рабочим местам. — Продавщицы, галдя и обсуждая программу, разошлись. — Анжела, у меня к тебе есть серьезный разговор.

— Зям, закрой ушки и иди в домик. Не подслушивай. А то тут в последнее время пошла мода свидетелей убирать.

Самвел не обратил внимания на слова Анжелы:

— Я насчет этой твоей консьержки. Сперва сам хотел поехать, а потом подумал и… передумал. Меня она может испугаться и вообще замкнуться. В общем, эту миссию я поручаю тебе.

— Ага, нашел дурочку. Я твои распоряжения обязана выполнять только в рабочее время и только по поводу столовых наборов. Никуда не пойду, — заартачилась Анжела.

— Пойми, Анжела, я же о твоем друге Василии беспокоюсь, — уговаривал ее Самвел. — Мой источник в милиции доложил, что пока неопознанных трупов в нашем районе не находили. И вообще никаких. Значит, Василий — пока не труп. Но если мы не пошевелимся — трупом станет однозначно. Ты этого хочешь?

Анжела энергично замотала головой.

— Вот и я не хочу, — кивнул Самвел. — В общем, так, с этого момента своим решением я заканчиваю игру в кошки-мышки. Консьержка должна сказать, кого она опознала. Поэтому ты приведешь ее ко мне. А я уж позабочусь, чтобы там были фотографии всех подозреваемых.

К посудным палаткам

деловито подошла журналистка:

— Вы Анжела? Я вас по всему рынку ищу. Вы ведь лучшая подруга Калашниковой?

— Кто вам сказал? — напряглась Анжела.

Журналистка не смутилась:

— Ну пусть не лучшая — все равно вы ее знали. Вопрос первый. Это правда, что Маргарита и Василий Калашниковы крепко пили, а потом одновременно завязали? Отчего у обоих начались постастенические проблемы с психикой?

— Вы кто такая? — вмешался Самвел.

Журналистка отмахнулась:

— Мужчина, я не с вами разговариваю, не препятствуйте работе прессы. Вопрос второй: правда ли, что Маргарита Калашникова отличалась неразборчивостью в связях? В женихах у нее перебывал весь рынок. И даже один заезжий француз-коммерсант.

Анжела взвилась:

— Что-о-о? А вот это ты зря сказала. Если за Ритку я тебе только глаза выцарапаю, то за француза своего нос откушу и уши выдерну. Будешь потом в своем горчичнике газетном в разделе «Очевидное-невероятное» работать. Фотомоделью.

— Ваша реакция свидетельствует о том, что мне удалось зацепить болевые точки, — заметила журналистка.

— Да я тебе сейчас по этим болевым точкам так накидаю, что десятому дорогу к моей палатке закажешь! — орала Анжела.

Журналистка затараторила:

— Наших читателей интересуют подробности прошлой жизни Маргариты Калашниковой. Согласитесь, подобный стремительный взлет карьеры — от торговки посудой до главы крупной компании — не каждый день случается. И без грязи тут никак не обошлось.

Анжела молча схватила большую сковородку.

— А как насчет того, что Калашникова, не получив развода у своего мужа целителя-алкоголика, убила его своими руками? После чего пыталась повеситься от угрызений совести? — не унималась журналистка.

Самвел стал между женщинами:

— Слушай, журналистка, лучше беги. Сковорода в руках этой женщины — страшный инструмент. Не смотри, что у нее фигура, как у Курниковой, удар, как у Шараповой. Две мегатонны в тротиловом эквиваленте.

— Мужчина, я вас в последний раз предостерегаю от вмешательства в деятельность прессы, — возмутилась журналистка, и Самвел со смиренным видом отошел.

— Ну, как знаешь.

Анжела бросилась к журналистке, размахивая сковородой. Самвел сокрушенно вздохнул, качая головой.

— Анатолий, мне только что позвонил следователь. У Маргариты Викторовны снова неприятности… — сообщила Амалия. Толик фыркнул, давая понять, что это его совсем не удивляет. — Они еще имеют наглость называть меня Аномалией. Вот где настоящая аномалия. Весь негатив, который только возможен, липнет к ней, как к магниту.

— А какая моя задача, Амаль Станиславна? — уточнил Толик.