Триумф
Шрифт:
Доминика развернула газету:
— Спасибо, Елизавета Андреевна. Сейчас посмотрим. «Гендиректор «СуперНики» убила мужа и повесилась?». Что за чепуха?
Елизавета Андреевна заволновалась:
— Что они имели в виду?
— Сейчас узнаем. «Собрание акционеров»… «По статусу»… «Смертельной инъекцией»… «Труп в лесу»… О боже мой!
«Маргарита Калашникова не выдержала угрызений совести и пыталась повеситься в больничной палате».
— Ника, позвони ей, — попросила Елизавета Андреевна.
Доминика поспешно набрала номер телефона:
— Ритка, это Доминика. У тебя все в порядке? Ритка,
Отложив в сторону телефон, Доминика повернулась к учительнице:
— Она жива. Но такие публикации просто так не появляются. Фантастические небылицы в них обычно перепутаны с фактами. Так было у меня, и такая же история случилась Риткой.
— Откуда у газетчиков факты? — удивилась Елизавета Андреевна.
— Их должен был сообщить кто-то весьма заинтересованный в делах «СуперНики».
— Ника, ты думаешь, это заказная статья? тревожно поинтересовалась Елизавета Андреевна.
Доминика уверенно кивнула:
— Разумеется. Но то ли журналистка перестаралась, то ли заказал статью не наш противник. История перевоплощения Ритки задевает и его интересы. Похоже, ситуация вышла из-под его контроля. И нам это на руку. Нельзя тянуть резину. Мне пора к Самвелу.
— Ты ему доверяешь? — спросила Елизавета Андреевна.
— Пока не знаю, — покачала головой Доминика. — Но мы уже договорились о встрече. Я должна идти.
— Ника, будь осторожна, — Елизавета Андреевна протянула Доминике свою шляпку с вуалью.
Доминика улыбнулась:
— Я даже не знаю, считать ли эту шляпку маскировкой. Меня в этом раритете запомнит весь город. Стану законодательницей новой моды.
Виктория Павловна удивилась, увидев Самвела на пороге своего кабинета.
— Это вы? А я сама к вам собиралась.
— Позвольте мне сначала сообщить вам новости. К сожалению, они неприятные, — сразу перешел к делу Самвел. — Я не хотел говорить по телефону, боялся вас напугать. Виктория… Косарева вернулась. Она была у меня. И это плохо. Я считал, что навсегда от нее избавился. А она все-таки вернулась.
— Вернулась… к вам? — переспросила Виктория Павловна.
— Не хочу, чтобы между нами были тайны, — кивнул Самвел. — Косарева когда-то была грязной мелкой воровкой. Потом стала втягиваться в аферы покрупнее. И достигла такого уровня, что теперь она хочет легализоваться. Стать, так сказать, приличным человеком.
— И вы… ей верите? Вы пустили ее к себе? — во все глаза смотрела на него Виктория Павловна.
— Виктория, не торопитесь с выводами. Косарева имеет на меня виды. Ей нужно, чтобы я на ней женился и дал ей свою фамилию. Она будет Надия Пашаева, совсем другой человек, якобы без криминального прошлого…
— Вы сказали — будет? Вы согласны жениться на Косаревой? — Виктория Павловна резко встала. — Самвел Михайлович, я благодарна вам за откровенность. Раз вы признались мне, что у вас с Косаревой отношения… я тоже буду откровенна с вами.
— Виктория, какие отношения? Вы меня неверно поняли, — попытался объяснить Самвел, но Виктория Павловна прервала его:
— Дослушайте, пожалуйста. Сегодня мне позвонили и сказали… Я не знала, верить или нет. Поэтому решила поехать к вам и самой спросить у вас, глядя вам в глаза.
Самвел
— Я жду вашего вопроса. Обещаю, что отвечу правду, чистую правду и ничего, кроме правды.
— Хорошо, обещаю вам верить. Вы причастны к покушению на Маргариту Калашникову?
Самвел даже не нашелся, что сказать. Он с изумлением смотрел на Викторию Павловну и молчал.
Она горько улыбнулась:
— Ваше молчание очень красноречиво…
Наконец Самвела прорвало:
— У меня в жизни нет ничего столь дорогого, чтобы я мог этим поклясться. Кроме вас. Виктория! Если я совру, пусть Бог меня накажет тем, что я никогда больше не увижу вас. Клянусь вам, я никак не причастен ни к тому, что случилось с Доминикой, ни к покушению на Маргариту. Клянусь, меня ничто не связывает с событиями, которые развернулись вокруг этих несчастных женщин. Ничто, кроме одного пункта. Я хочу помочь им найти преступника.
— Я верю вам, Самвел. Но… если вы дружны с Косаревой, а преступница именно она… — запинаясь сказала Виктория Павловна.
— И еще одно. Виктория, я больше всего на свете хочу, чтобы Косарева навек исчезла из моей жизни. Из нашей с вами жизни.
Но я боюсь спугнуть ее… Вы верите мне? — Самвел проникновенно посмотрел на Викторию Павловну.
— Я верю тебе, Самвел, — ответила она тихо.
Самвел поцеловал ей руку:
— Я рад, что недоразумения позади. Теперь у меня просто выросли крылья. И я думаю, что скоро смогу прийти с предложением, от которого ты не сможешь отказаться. Я не хочу, чтобы мы спешили и боялись. Я не хочу, чтобы мы скомкали важнейшее событие нашей жизни. Я хочу найти того, кто нам мешает. И я найду его. Сегодня многое должно проясниться. Я вернусь.
Самвел еще раз поцеловал Виктории Павловне руку и пошел к двери, но на пороге резко, остановился, что-то вспомнив.
— Виктория, ответь мне на один вопрос. Ты наверняка знаешь, была ли Косарева лишена родительских прав на Маргариту.
— Конечно, была лишена. Я сама готовила документы, — кивнула Виктория Павловна.
— Значит, не она покушалась на Ритку. Ей незачем было стараться.
— Мама, ты созрела с решением? — спросила Диана.
— Дианочка, не дави на меня. Что ты хочешь от меня услышать? — ответила Анна Вадимовна.
— Что ты прощаешь папу, закрываешь глаза на его слабости и согласна увидеться с ним, чтобы с глазу на глаз разрешить… более мелкие и несущественные вопросы.
— Диана… — Анна Вадимовна замолчала, потом с трудом продолжала: — Я не переживу этой встречи.
— Ладно, подойдем с другой стороны. Скажи мне не таясь: ты любишь папу? — заглянула матери в глаза Диана.
— Это самый сложный вопрос, который ты мне когда-либо задавала. — Анна Вадимовна задумалась. — Я тебе этого никогда не говорила. Но теперь ты взрослая девочка и поймешь. Когда много лет тому назад я впервые увидела твоего отца, я с первого взгляда поняла, что это — мой человек. Это смешно… Он — моя вторая половинка. Мы виделись всего один раз… всего одну ночь, а мне казалось, что я о нем все знаю. Всего несколько часов, но это были самые счастливые часы в моей жизни. И когда он уехал, ничего мне не обещая…