Тривейн
Шрифт:
Это же не просто обладание, это защита! Их собственная защита и безопасность. Неужто, черт возьми, бобрам непонятно? Неужели, черт бы его побрал, это непонятно Тривейну?
Глава 19
Обойдя дом, Джеймс Годдард вышел на лужайку. Заходящее солнце мягко освещало холмы Пало-Альто, окрашивая их в желто-оранжевые тона. Закат всегда действовал на Годдарда успокаивающе, особенно здесь, в этом чудном уголке природы. Собственно, поэтому он и решился двенадцать лет назад купить дом в Пало-Альто. Конечно, это влетело
Правда, не так уж глубоко он был втянут в игру. Двенадцать лет назад Годдард начал быстрое восхождение в структуре «Дженис индастриз». Работа обеспечила ему благополучие, собственный дом, а также – при случае – владение одним из филиалов фирмы в Сан-Франциско. Хотя подчас напряжение становилось непереносимым. Как, например, сейчас.
Сегодняшняя беседа с Тривейном была мучительно-нервной. Прежде всего потому, что он так и не понял, зачем, собственно, они встречались? Проговорили о том о сем; покивали друг другу головами – в знак согласия неизвестно с чем; обменялись огромным количеством бессмысленных и насмешливых взглядов. Ко всему этому прибавились совершенно неуместные замечания и пустые вопросы помощников Тривейна. Один из них еврей, это уж точно, а другой – еще совсем юнец. Довольно оскорбительно!
Да и сама встреча прошла так себе, без какой-либо повестки дня. Правда, Годдард, как представитель «Дженис», пытался было навести хотя бы элементарный порядок, однако Тривейн – правда, довольно мягко – свел его попытки на нет. Выступил эдаким патриархальным дядюшкой: дескать, не следует волноваться, все будет в порядке. Этим утром нужно лишь прощупать основные сферы ответственности.
Сферы ответственности... Эта фраза поразила Джеймса Годдарда, словно разряд электричества.
В ответ он только кивнул головой, так же как трое его соперников: улыбаясь и раскланиваясь. Обычная ложь, подумал он тогда.
В половине четвертого, когда встреча закончилась, Годдард вернулся к себе и пожаловался секретарше на страшную головную боль. Необходимо было уехать, чтобы подумать над тем, что случилось за последние два с половиной часа. Несмотря на туманное вступление, главное было сказано. Проблема заключалась в том, что разговор шел не на языке цифр, понятном ему. Цифры для Годдарда были всем. Он мог процитировать, благодаря своим особым способностям, данные многих отчетов прошлых лет. Мог подготовить проекты с точностью до четырех процентов, взяв за основу горстку разрозненных чисел. Он поражал так называемых экономистов, академических теоретиков – тоже по большей части евреев – быстротой и аккуратностью, с которыми анализировал рыночные ситуации и статистику по общей занятости.
Даже сенатор Армбрастер из Калифорнии приглашал его в прошлом году для консультаций. Конечно, от какого бы то ни было вознаграждения Годдард тогда отказался, – он голосовал за Армбрастера, – да и компании не нужны были неприятности. Однако подарок от сенатора, переданный с одним из его друзей, пришлось принять:
Покинув офис, Годдард проехал вдоль океанского побережья около пятидесяти миль и через Ревенсвуд попал в Феар-Оукс.
Что было с Тривейном потом?
Когда бы Годдард ни пытался объяснять завышенную или, наоборот, недооцененную стоимость – а разве не эти вопросы составляли суть деятельности подкомитета? – его неизменно обескураживало отношение к этим проблемам помощников Тривейна и самого председателя. Вместо конкретного разговора затевалась общая дискуссия по поводу обоснованности производства продукции, ее качества, вопросов технологии, дизайна, обсуждали тех, кто утверждает планы, их ответственность за выполнение...
В общем, разговор на абстрактные темы, вокруг младшего персонала.
И теперь Годдард терялся в догадках: какой был смысл в этой встрече?
Только добравшись наконец до своего уединенного жилища в живописных, мирных холмах, Джеймс Годдард – главный бухгалтер корпорации «Дженис индастриз» – вдруг с ужасающей ясностью понял весь скрытый до сих пор смысл этой конференции, устроенной Тривейном.
Имена! Им нужны были лишь имена! Вот почему смиренными помощниками Тривейна делались торопливые записи – в самое неподходящее, казалось бы, время, вот в чем смысл их безобидных на первый взгляд вопросов.
Да, сомнений не было. Имена. Только ради этого if была затеяна вся эта канитель.
Его собственный штат преспокойно перекочевал и бумаги Тривейна. Они сами назвали ему имя главного инженера, консультанта по дизайну, посредника по найму рабочей силы, аналитика по статистике. Все это было выведано в совершенно безобидной болтовне!
Конечно, зачем им цифры! Им нужны люди, только люди! Именно за ними охотился Тривейн.
Недаром, значит, Марио де Спаданте говорил, что очень многих следовало бы повесить.
Люди. Анонимные персоны. Неужели он один из них?
Внимание Годдарда привлек ястреб: камнем упав вниз, он в ту же секунду взмыл вверх, из-за верхушек деревьев, и повис в свободном парении в небе. Правда, на этот раз без добычи.
– Джимми! Джимми! – услышал он голос жены. Гортанный, немного в нос, он всегда производил на Годдарда один и тот же эффект, независимо от того, звучал ли из окон или за обеденным столом. Раздражение.
– Да?
– Если ты собираешься разговаривать по телефону, то, ради Бога, возьми его наружу!
– Кто звонит?
– Какой-то де Спад... де Спадетти или что-то в этом роде... Он ждет!
Джеймс Годдард еще раз бросил взгляд на живописные холмы и поспешил к дому.
Ясно одно: он должен убедить Марио де Спаданте, что сделал все как надо. Рассказать подробно, о чем его расспрашивал Тривейн и о своих ответах. Так, чтобы никто не мог обвинить «счетовода» в том, что он проболтался. И вовсе не обязательно посвящать Марио де Спаданте в сделанные им выводы.
«Счетовод» не должен быть повешен...