Трижды до восхода солнца

Полякова Татьяна Викторовна

А начала с претензий:

— Какого хрена ты поперлась на эту парковку?

— Любопытство сгубило, — вяло ответила я, устраиваясь на диване. Агатка плюхнулась в кресле, сверля меня взглядом.

— А возле редакции ты оказалась случайно?

— Роковое стечение обстоятельств.

— У тебя просто мания нарываться на неприятности.

— Перестань брюзжать. Ты сейчас похожа на нашу маму. Как думаешь, в старости я буду такой же?

— Вряд ли. Ты останешься сама собой.

— То есть обаятельной, милой и хорошо воспитанной? Жаль, что у тебя на это

никаких шансов.

— Кончай дурить, — сказала Агатка устало, помолчала немного и продолжила: — В свете последних событий подозрения Сереги выглядят весьма вероятными.

— Да уж, — не стала я спорить.

— Это не могло быть ограблением?

— Димка уверен, что ее задушили. Вряд ли грабителю такое придет в голову. Шваркнул бы чем-то по башке или просто вырвал сумку.

— Может, она сопротивлялась?

— Чего б тогда не заорать погромче? В здании должен быть сторож. Совсем рядом оживленная улица, кто-нибудь да услышит, хотя… Днем там народ снует туда-сюда, но в субботу вечером вряд ли кто потащится в переулок. Там даже фонарей нет. На парковку ни одно окно не выходит. Стена соседнего здания тоже глухая. Забор, за ним развалины. В заборе две доски, точно специально болтаются на одном гвозде. На соседней улице либо стройка, либо коттеджи за заборами. По вечерам только кошки бродят.

— Значит, спланированное убийство? — покусав губу, произнесла Агатка. — Какой-нибудь псих мог обратить внимание на машину и подкараулил жертву…

— Пусть будет грабитель, если тебе так удобнее.

— Убийство журналистки, да еще с такой репутацией… они должны понимать, на что идут.

— Они — это кто? — невинно поинтересовалась я.

— Чего ж Аврора понаписала в своих мемуарах? — пробормотала Агатка вместо ответа.

Я приподнялась и выразительно зевнула, вызвав у сестрицы очередной прилив недовольства.

— Я с тобой говорю…

— Да? Я думала, это риторический вопрос. Если хочешь, немного поломаем голову. После смерти Авроры граждане, не заинтересованные в опубликовании ее опуса, могли вздохнуть спокойно. Ее муж вряд ли издаст сей труд. Это не в его интересах. Оказывается, Багрянского с Димкиным отцом связывала тесная дружба и упоминаний о начале своей карьеры он не выносит. Однако Юдиной грозят, о чем она мне охотно сообщила, а потом ее труп появляется на парковке. Отсюда вывод: несмотря на заботу Багрянского о том, чтобы даже родной сын рукописи не увидел, какие-то материалы оказались у Юдиной.

— А если Аврора опасалась за свою жизнь и передала ей копию мемуаров?

— По мне, так ничего Аврора не боялась. Хотя Юдина помогала ей в работе и, следовательно, знала то, что ей лучше было бы не знать. Рассказы подруги могли быть впечатляющи, но они ничто без доказательств. Опубликуй она их — и нарвалась бы на неприятности. То ли дело Аврора, пиши, что бог на душу положит, обозначь героя своих воспоминаний начальной буквой фамилии или вообще под другим именем, прозрачно намекнув, кто это, и не беспокойся о судебном иске за клевету. При этом заинтересованные лица прекрасно поймут, о ком идет речь.

— Ты хочешь сказать,

что убивать Юдину не было никакого смысла? — нахмурилась Агатка.

— Но ее убили, — кивнула я. — Следовательно, есть два варианта: либо она располагала компроматом на неких лиц, либо… убийство не связано с Авророй. У Юдиной полно недоброжелателей, кто знает, кого она допекла?

— Аврора умерла в результате врачебной ошибки, которая действительно была ошибкой, а вовсе не преднамеренным убийством, а мы купились на обманчивую логику: сначала одну схоронили, а следом убили другую?

— Примерно так, — кивнула я.

Агатка прошлась по комнате, сцепив руки на груди.

— В любом случае убийство Юдиной не наша забота. Шум в городе поднимется будь здоров, и путаться под ногами следователей не стоит. Да и не дадут путаться. Проблема в другом: Сергей, узнав об убийстве Юдиной, утвердится в собственных подозрениях.

— Пусть катится с подозрениями в прокуратуру, — пожала я плечами.

— Я обещала помочь. Обещания следует выполнять.

— Да я не против. Только вот что реально мы способны сделать? Кстати, обратиться в прокуратуру, может, и стоит, теперь от слов Сергея им отмахнуться будет куда трудней.

— Он не пойдет на это. Все дело в его отце, точнее, в их отношениях. Ладно, поживем — увидим, — устало заметила Агатка и потерла глаза: — Я у тебя останусь.

— С какой стати? — насторожилась я.

— Что за вопрос? Просто хочу заночевать у родного человека, который, похоже, в восторг от этого не приходит.

— Я в восторге. Но спать придется на диване вдвоем, а ты лягаешься.

— Послал господь сестрицу, — фыркнула Агатка.

Думаю, ее желание в ту ночь остаться у меня было продиктовано беспокойством, Агатка обо мне невысокого мнения и успела убедить себя, что на наше гостевание возле редакции обратила внимание половина города и уже завтра ко мне начнут приставать с вопросами суровые дяди в погонах. Я в этом сильно сомневалась, но помалкивала.

Мы устроились на диване, я лицом к стене, Агатка уткнулась носом в мою спину и затихла. А я вдруг подумала, что у нее могла быть другая причина остаться здесь. Может, ей, как и мне, просто страшно оставаться одной по ночам.

Я нашла ее руку и осторожно сжала.

— Кончится тем, что мы заведем собаку и будем жить втроем, — с усмешкой пробормотала она.

— Ну уж дудки, — фыркнула я. — В следующем году непременно выдам тебя замуж.

— Лучше сама под венец отправляйся, у тебя большой опыт.

Утром сестрица вскочила рано и отправилась в кухню готовить завтрак, включила телевизор и под его монотонное бормотание то хлопала дверцей холодильника, то гремела посудой. Решив, что если я теперь не мету улицы, то вскакивать ни свет ни заря мне ни к чему, я стойко игнорировала ее бурную деятельность. Предстоящий день не сулил ничего хорошего, и я вновь позавидовала медведю. Но остатки сна давно улетучились, отлеживать бока не имело смысла. Я заглянула в кухню, сестрица, сидя перед телевизором, пила кофе.