Трижды преданный
Шрифт:
Встретиться договорились через час. Олег собрался и вышел из квартиры, но миновать успел только один пролет. Снизу доносились голоса, шаги, звонили мобильники, и вообще там было слишком много людей. Он постоял, прислушиваясь, потом пошел дальше и, оказавшись на первом этаже, наткнулся на парня в полицейской форме. Тот хмуро оглядел Олега с ног до головы, но уступать дорогу не торопился. Сердце нехорошо екнуло, в виски ударила кровь, но Олег, сделав вид, что просто очень удивлен, попятился и спросил, придав себе глупый вид:
– В чем дело? Меня на работу вызвали, мне пройти надо.
Полицейский косо глянул на него и проговорил сквозь зубы:
– Иди,
Тот сбежал на один пролет вниз и увидел небольшую толпу. Люди, кто в полицейской форме, кто в гражданском, толпились у последнего лестничного пролета, под которым находилось что-то вроде общественной кладовки. Туда складывали пустые коробки, санки, ведра и прочую дребедень, которую в квартиру тащить неохота, а выкинуть пока жалко. Олег сбавил шаг, остановился, глядя вниз. Толпа загораживала обзор, на него смотрели с недовольным видом, а крупный дядя с погонами капитана и папкой в руках порекомендовал ему не задерживаться и живее проходить мимо. Выглядел капитан сурово и решительно, Олег решил не связываться с ним, пошел дальше, но успел-таки заметить на полу рядом с «кладовкой» небольшое темное пятно и такой же ручеек, что тянулся откуда-то из-под коробки. Пятно матово блеснуло внизу, он присмотрелся и увидел на полу рядом кисть руки, неестественно вывернутую, со скрюченными пальцами, и часть рукава. Больше ничего толком разглядеть не успел, вышел из подъезда и оказался в другой толпе, напуганной и притихшей: тут собрались соседи. В основном старухи, что жили в этом доме со дня его сдачи и знали всех жильцов. Сейчас бабки сбились в кучку и испуганно поглядывали на каждого, кто выходил из подъезда. Уставились они и на Олега. Он сам шагнул к ним, напустив на себя такой же перепуганный вид, и спросил:
– Что это там такое? Лежит кто-то, я толком не разглядел…
Ближайшая тетенька, круглая коротышка в синем пальто и белом берете, сделала скорбное лицо и быстро зашептала:
– Труп там нашли, час назад. Анька с третьего этажа собаку выгуливала, домой уже шла. Псина в подъезд забежала и сразу туда, лаять начала, выть. Анька сунулась и чуть в обморок не упала, говорит, лежит на коробке мужик, глаза открыты, а изо рта кровь течет. Лежит и смотрит… Анька на весь подъезд орала, я сразу выскочила, испугалась. Потом полиция приехала…
«Странно, а я не слышал», – подумал про себя Олег и стал прикидывать, когда Анька обнаружила труп. Получалось, что дело было часа полтора назад, сразу после того, как он позвонил Вике. Потом пошел в душ, потом одевался… Собственно в обнаружении трупа ничего странного не наблюдалось: мало ли кто мог в их подъезде отдать богу душу. Наркоман, например, или бомж, заползший погреться, – дверь-то нараспашку, ни домофона нет, ни кодового замка. Вот и забрел сердечный в тепло, где и окочурился благополучно, напугав Аньку чуть ли не до инфаркта. Хотя там была кровь… Но с этим пусть судебные медики разбираются, кто его знает, как наркоманы от ломки дохнут? И Морок его, наверное, видел, он же раньше уходил. Надо будет потом спросить…
Объяснений нашлось достаточно, но вернулась тревога, и хоть Олег понимал, что связи между вчерашними «закурить», едва не сбившей его машиной и сегодняшним трупом нет никакой, а все ж оборачиваться стал чаще, чем обычно, и присматривался к каждому, кто оказывался рядом в маршрутке или в магазине. Однако до Вики добрался без приключений и, оказавшись в теплой и чистой квартире, вдруг почувствовал, как
Неделя начисто выпала из жизни, дни слились в один, и каждый был как последний. Новизна и острота ощущений, чувств, наслаждение, что они с Викой давали друг другу, обострялись перед скорой разлукой. Он ее никогда не увидит, она его тоже, жизнь свела их на несколько дней и вскоре безжалостно разлучит, не оставив и шанса на встречу. И Вика приняла эти правила игры, то ли запретила себе думать о будущем, то ли просто принимала эти дни как подарок судьбы. Олег невольно сравнивал ее с Наташкой, и пока счет был в пользу Вики: в ней не было ни капли стервозности, эгоизма, манерности, и жила она сегодняшним днем, не интересовалась его прошлым, не говорила о своем, не строила планов на будущее. Долго так продолжаться не могло, это понимали оба, и каждый думал, как это случится, с ужасом думал, ибо разрыв пришелся бы по живому, а это будет больно, очень больно. «Так нельзя», – каждый раз твердил себе Олег, когда звонил Вике, и был готов поклясться, она думала о том же, когда говорила, что ждет его.
Первым опомнился Морок – он тоже время даром не терял и начисто пропал из виду, даже мобильник отключил. А тут нарисовался с утра пораньше, сам позвонил и спросил со своей фирменной ехидцей, когда хозяин соизволит появиться в своей квартире. Олег приехал после обеда, Морок уже ждал его и, с места в карьер, заявил:
– Времени до фига прошло, а Чиркова твоя не чешется. Срок завтра выходит, как ты думаешь, что она тебе скажет?
– Две недели? – вырвалось у Олега.
– Ага. Быстро пролетели, да? – кивнув, многозначительно посмотрел на него Морок. Он собирался съязвить еще что-то, но Олег перебил его:
– Кто бы говорил. Две недели…
Прикинул, посчитал в уме – да, по датам все сходится, только Морок ошибся на денек, не завтра, а послезавтра, но это неважно. Пора потолковать с дамочкой еще раз, желательно, в приватной обстановке. Салон Марианны по ряду причин отпадал: во-первых, ведьма загрипповала, а во-вторых, Чиркова как в воду канула, больше потомственной авантюристке не звонила. Вика, продолжавшая ходить «на работу», сказала, что Марианна огорчена до невозможности и пробавляется снятием порчи и приворотами для местных психически неуравновешенных особ обоих полов.
– Надо найти ее и поговорить.
– Ну, да, – отозвался Морок. Он буквально прилип к окну и снова высматривал там нечто, видимое только ему одному.
Олег подошел, глянул через плечо приятеля вниз – пусто. В смысле, ничего выдающегося там нет. Люди, машины, вороны, собаки и снова снег, тяжелый, мокрый, липкий, под его весом красиво гнутся ветки берез и кленов, что растут напротив дома, а горизонт застелен глухой пеленой. И тепло, очень тепло, воздух вязкий и душный, пахнет сыростью, и ветер уже не ледяной, а упругий и плотный, как перед близкой весной.
Морок отлип от окна, зачем-то задернул штору и нехотя сказал:
– Давай попробуем. Можно покататься за ней, как тогда, и потолковать где-нибудь в тихом месте. В магазине, например, когда она снова за детским барахлом потащится.
План был хорош со всех сторон, за исключением одной – он сработает, если Чиркова еще в городе. Идея Олегу не нравилась, тем более что дело шло к вечеру, и снегопад усиливался, но ничего другого в голову не шло, и он согласился:
– Поехали, проверим. Может, и выгорит.