Трижды замужем.
Шрифт:
– Вот, Софочка, подходящий кандидат, - я подозревала, что он её нравился, - а если что- нибудь между вами не заладиться, он тебя скальпелем "вжик..." У Софы на глазах появились слезинки и, убрав со стола стопку книг, она молча отправилась в хранилище. Какая же я сволочь! Я отправилась следом за ней и встала перед ней на колени:
– Софа, ну ты прости меня, дура я, а ты так и относись ко мне.
– Наташа встань, встань, я тебе сказала, - она тянула меня за плечи, - сейчас кто-нибудь сюда зайдёт и что подумает, встань...
Я покачала головой: - Не встану,
– Всё, всё, простила, только прошу тебя, Владимир Ильич уважаемый женатый человек, а ты о нём такие... пошлости...
У меня язык чесался ляпнуть ей, что "женатому и уважаемому человеку" ничего не может помешать помочь бедной девочке избавиться от проклятой девственности, но вовремя промолчала. А из зала слышен был его голос:
– Софочка, деточка, я к Вам...
ЗЕРКАЛО
Маленький зал Старого кинотеатра не мог вместить всех желающих посмотреть "Зеркало". Многие стояли, некоторые сидели просто на полу. Нам в соседки досталась десяти пудовая женщина, занявшая полтора сидения. Остальные полтора достались нам с Борей на двоих. Мы пристроились в последнем ряду в углу, он обнимал мои плечи правой рукой. Наши щёки соприкасались, мы впервые были в таком тесном физическом контакте. В зале было душно и жарко, я сбросила лёгкий плащ и положила себе на колени. Свет потух, было тихо, публика погрузилась в странный мир то ли фантазий, то ли сновидений маленького мальчика о своей маме. Природа, и тишина, и беззвучие затянули в себя с первых кадров. Восхищённо уставившись на экран, я созерцала первых десять минут. Вдруг Боря взял меня за подбородок свободной рукой, повернул к себе моё лицо и стал целовать в губы, сначала легко, постепенно становясь всё настойчивей и настойчивей, вкус его поцелуев был восхитителен. Руку он опустил, я ощутила её на своём колене, поглаживающую тонкий капроновый чулок. Замерев, слегка раздвинула ноги. Поняв это, как приглашение, он стал смело пробираться наверх к тонкой полоске обнажённой кожи между краем чулка и трусиками, отодвинул резинку и углубился в, ждущую его ласк, заветную складку. Борины пальцы нащупали крохотный бугорок, стали массировать и поглаживать, пробираясь вглубь. Я уже ничего не видела, погружённая в собственные ощущения, ожидая разрядки и боясь вскрикнуть, Судорога пронзила нижнюю часть тела, парализовала на мгновение ноги и наполнила тело острым наслаждением. Он целовал меня, я отвечала. Толстая соседка пару раз недовольно оглянулась, привлечённая странной вознёй сбоку. Больше никто не обращал на нас внимания, любуясь обнажённой Тереховой под душем, сексуальной цепочкой родинок, сбегающих по её шее к плечу. Мы не могли выйти, продолжали целоваться и не заметили, как окончился фильм и зажёгся свет. Взявшись за руки, пробрались к выходу, сели на трамвай и поехали ко мне.
Смутно помню, как мы раздевались, ласкали друг друга, обнимались, но не успев дотронутся до меня, он вздрогнул пару раз и кончил. Отвернувшись, сел на кровати спиной ко мне, опустив лицо в ладоши:
– Я знал, я так и знал, что ничего у меня не получился...
– он потянулся за одеждой.
– Боря, Боренька, подожди, ты куда, - сев близко к нему, обняла руками его спину, прижалась, - какая ерунда, бывает, иди ко мне, всё будет хорошо.
Он обнял меня, целовал мои волосы, лоб, щёки:
– Ничего не будет хорошо, мне тридцать семь лет, я законченный импотент...
–
– я удерживала его изо всех сил, чтобы он не встал, не ушёл. Я боялась, что у него вдруг вырастут крылья и он улетит в окно. Чёрт с ним с этим сексом, мне вполне достаточно было обнимать, чувствовать его совсем рядом.
Боря рассказал мне свою историю.
Они познакомились с Ритой на первом курсе и сразу влюбились со всей пылкостью юности. Были они молоды и неопытны, и Боря, желая близости, быстренько на ней женился. То ли по незнанию, как обращаться с девушками, то ли строение у Риты такое, но ей было очень больно, текла кровь, они перепачкали всю постель. "Вот они девичьи страхи, - вспомнила я свой первый сексуальный опыт".
Потом она долго не подпускала его к себе, через пару месяцев забеременела, её тошнило, ей было плохо и она опять держала мужа на расстоянии. Тяжёлые роды - и снова муж спал в другой комнате. Так и тянулась их супружеская жизнь. То у нею была менструация и живот болел неделю до того и неделю после, то болел маленький Женя. Она спала с молодым мужем не чаще раза в месяц, делая ему большое одолжение. Однажды, вернувшись домой после какой-то пьянки на работе, он возжелал свою жену, Рита ему отказала и, распалённый, фактически взял её силой. Она отбивалась молча, потом стала орать и оба не заметили, что в комнату вошёл заспанный Женька, проснувшийся от шума. Ему было лет пять. Он стал реветь, подбежал обнял Риту и кричал:
– Папка, ты плохой, ты зачем маму убиваешь.
Они его успокоили, как могли. С тех пор Женя стал заикаться, а Борис больше никогда не притронулся к своей жене. А когда он попытался завести интрижку на работе с одной симпатичной дамочкой, у него ничего не получилось.
"Женщины! Что же вы делаете со своими мужчинами, - думала я на протяжении этого горестного монолога.
– Откуда это непонимание, игнорирование естественных потребностей своих и самого близкого любимого человека?"
– Почему, почему же ты не ушёл от неё, не развёлся? Как можно так жить?
– Куда уходить и зачем? Я очень люблю Женьку, не хочу, чтобы мальчик рос без отца, - он повернулся ко мне.
– Вот зачем я тебе нужен, ты такая молодая, горячая, найдёшь себе настоящего мужика.
– Я никого другого не хочу, а ты рано на себе поставил крест. Спи, ложись, я принесу тебе попить.
Я напоила Борю чаем с мёдом, и он вскоре задремал. Мне не спалось. В голове всё перемешалось: вот он здесь рядом со мной, такой родной, такой тёплый. Ему скоро сорок, а он не познал настоящей радости совокупления, чувства взаимного поглощения, наслаждения обладанием любимой и любящей женщиной. Как бы мне хотелось всё это подарить ему!
Почему все только и говорят о красоте женского тела, а как хорош мужчина, лежащий рядом со мной. Широкие плечи, поросль рыжих волос на груди, которые хочется гладить без конца, плоский живот с крепкими мышцами, твёрдые соски мужской груди, полный атавизм, созданные, чтобы лизать их язычком. А как он пахнет! Лёгкий запах сигарет, здорового мужского тела. "Нет, - подумала я, - мужчина-импотент не может так пахнуть", - и с этой мыслью уснула, положив руку ему на пах. Мне приснился сон, что Боря обнимает меня, притягивает к себе, целует в шею, а под моей рукой наливается волшебной силой его, обиженная женщинами, пиписечка. Я сжимаю её рукой, я желаю его так, как никого никогда не желала до сих пор. Открыв глаза, осознаю, что это не сон, а реальность. Увидев, что я проснулась, он потянулся к моим губам. Не отрываясь от его губ, я скользнула под Бориса, приняла его внутрь. Я была счастлива, не каким-то эфемерным, феерическим счастьем, а реальным, осязаемым: в ритмичных движениях тела, лежащего на мне мужчины, в его дыхании на моём лице, в нашем полном растворении друг в друге.