Трое из двух
Шрифт:
Незнакомец явно был заинтересован преследуемым. Изучал Виктора, водя взглядом вверх-вниз. И тогда тот решил выдержать этот режущий и тяжёлый взгляд и ответить на него. Собрался, прищурил глаза и прямо посмотрел на своего преследователя. Тот как будто смутился, отвернулся и быстро пошёл прочь. Клетчатая куртка мгновенно растаяла в толпе. Виктор был разочарован, но теперь уверился: незнакомец не опасен, скорее — дружелюбен. Не стал его догонять: так тот его попросил. Как — неизвестно, только попросил. Когда очнулся, приятели смотрели на него с интересом.
— Что
— А ты чего так уставился на того клетчатого? — ответил вопросом Виталик.
Виктор пожал плечами.
— Ты его знаешь? — спросил Григорий.
— А в чём дело? Что тебе не нравится?
— Не нравится, что ты такой таинственный.
— Да отстаньте… Надоело бродить без толку?
— А чего ты так выкручиваешься? Кто этот тип?
— Мой знакомый. И хватит ко мне приставать: то книга, теперь парень…
— Смотрите, какой злой — сейчас укусит, — немного озадачено и обиженно сказал Виталик.
— Я действительно устал, — смягчился Виктор. — А этот парень… он ничего… не вредный.
— Я знаю! — опять нагнулся к ним Чудовище. — Это педик! У него такая кукольная мордашка.
Виктор смерил его взглядом: почему-то ему стало очень обидно за неизвестного в клетчатой куртке.
— Такие за мной не ходят!
Приятели дурашливо загоготали, пытаясь ещё что-то сказать, хотя выглядели немного испуганными.
— Заткнитесь, соплячня! — сказал Виктор ещё более резко, повышая голос. — Вам бы издеваться и… и поливать других грязью, уроды! Это мой знакомый, и если вы!..
Они замолчали, Гришка тут же стал высматривать что-то над толпой. Олег смущенно пожал плечами:
— Ладно вам, не с ножом же тот за ним шёл… И мало ли…
Гришка опять нагнулся:
— Но вот что странно: я хотел к нему подойти. И не смог. Как приклеило мои ноги к земле.
— Я тоже… — изумился Виталик.
— Заткнитесь! — перебил их Виктор. — Чудовище, давай книжки, и я пошёл. Замёрз. Не хватало ещё простудиться!
— Я тоже ужасно замёрз, — подхватил Олег. — Давайте по домам, а?
Виктор выхватил у Гришки томики и пошёл прочь.
Ночью он вдруг проснулся. Вернее, чувствовал непонятное беспокойство. Оно вырывало его из сна, а спать очень хотелось, и он старался отвязаться от этого беспокойства, чтобы опять провалиться в сон. Потом ему стало казаться, что кто-то стоит возле кровати и пристально всматривается в него. Он уже видел такие сны: кажется, что не спишь, а в комнате кто-то чужой, но после оказывается, что всё видел во сне.
"Это сон", — убеждал он себя, вглядываясь в лицо странного парня, которое то появлялось, то исчезало, в его неестественно большие глаза.
"Это сон", — он переворачивался с бока на бок, сопел, сердито бурчал и даже тряс головой.
"Это от злости, — опять убеждал он себя. — Из-за книжки, которую можно, конечно, назвать фантастической, но не модной и не супер. Это из-за розыгрыша". И знал, что дело не в книжке.
Наконец, раздражённо подскочил и
Тут уж он окончательно проснулся, сердито выругался, встал с пола и, растирая будущие синяки, прислушался, не разбудил ли отца. Нет, обошлось. Махнул рукой и поковылял на кухню выпить газировки из холодильника. Даже не подозревал, что от неё ему станет настолько легче! Но после туалета всё-таки решил выпить какое-нибудь снотворное или успокаивающее. Заглянул в аптечку: бинт, пластыри, таблетки от боли головы и прочее… кроме того, что хотел.
— Опять отец забрал!
Его отец каждое лекарство — особенно снотворные и успокаивающие — считал вредными, почти ядами, а врачей называл шарлатанами. Приходил в ярость, когда его сын хватался за таблетки.
"Кажется, у меня в столе что-то есть", — с облегчением вдруг вспомнил Виктор и осторожно поднялся наверх, к себе.
Открыл дверь — и остолбенел: на фоне окна не очень ясно, но вырисовывалась человеческая фигура.
Затаив дыхание, стараясь не дрожать, Виктор протянул руку к выключателю, включил свет — и опять остолбенел. Его преследователь! Стоял возле окна в той же куртке, неподвижный, угловатый, как бы даже неловкий, но в его глазах — они были не просто тёмные, а явно чёрные — уловил улыбку и доброжелательность. Странно, этот тёплый взгляд вдруг так успокоил его, словно незнакомый парень был старым, добрым знакомым.
— Слушай, как ты попал в мою комнату?
— Я испугал тебя… прости, — голос у парня был низкий, но такой же добрый, как и взгляд.
— Кто ты и что тебе нужно? — спросил Виктор упрямо. — Таскаешься за мной, как педик, уже два дня. Влюбился в меня, что ли?
Чёрные глаза незнакомца стали гордыми и печальными.
— Почему ты злишься? Я чем-то тебя обидел?
— Как ты сюда вошёл?
— Не спрашивай.
— Как это — "не спрашивай"?! Это мой дом!
— Не сердись… и прошу тебя… не спрашивай, — незнакомец произнёс это так умоляюще, что злость Виктора опять исчезла, но ей на смену появилась настороженность. Смотри, какой психолог, как умеет подойти к человеку? А я не поддамся!
— Может ты меня отвлекаешь, пока твои подельники дом обчищают?
— Иди и проверь.
Помолчали — Виктор, настороженный и готовый ко всему; черноглазый, спокойный и невозмутимый. Первым в этой молчаливой битве капитулировал Виктор. Хмуро подошёл к столу, с вызывающим видом сел за него, скрестил руки на груди и вздохнул:
— Но ты хоть можешь объяснить, что тебе нужно? Я же имею право знать?
— Я хочу быть твоим другом.
— Что? Вот так, ни с того ни с сего?
— Было очень трудно найти такого, как ты. Три месяца искал.