Трое из Иудеи

Леженда Валентин

– Не, ну вы такое слышали? – всплеснул руками Исаак. – Мама, роди меня скорей обратно.

– Эх вы, не узнали, – рассмеялся Самсон, выйдя прямо из пламени кроваво-красного заката.

– Ох! – выдохнула девушка, падая под ноги герою.

– А-а-а-а… – истошно заголосил Исаак, хватаясь за сердце.

– Живая плоть слаба, не то что глина, – замысловато выдал Самуил, хлопая Самсона по плечу. – Я привёл их как мы и договаривались.

Самсон присмотрелся.

В уголках глаз глиняного слуги снова блестели слёзы.

– Что-то

ты стал в последнее время подозрительно сентиментален, а, Самуил?

Самуил не ответил и тогда послюнявив палец, Самсон слегка потёр руку Голема, обнаружив под слоем серой глины розовую человеческую кожу.

– Вот ты и стал человеком, как же это я просмотрел то, а? Ума не приложу!

– И… что это означает?!! – Самуил поражённо рассматривал проклюнувшееся светлое пятнышко чуть ниже локтя.

– Это означает… – усмехнулся герой, – что ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО отныне сам себе голова и мои приказы можешь больше не выполнять.

Поражённый до глубины возникшей из неоткуда души Самуил, так и застыл как вкопанный, пытаясь с большим трудом постичь то невероятное, что с ним, в конце концов, произошло.

Самсон же тем временем внимательно рассматривал временно потерявшего дар членораздельной речи Исаака. Изя лишь усиленно пучил глаза глядя то на свежую могилу, то на живого и абсолютно невредимого компаньона. Пожав плечами, иудейский герой принялся бережно приводить в чувства возлюбленную.

– Ах! – дрогнули длинные ресницы, и девушка медленно открыла глаза, будто две голубые бабочки, расправив крылья, вспорхнули прямо в ясное синее небо. – Ты… жив?

– Как видишь, любимая.

– А как же?

– Сейчас всё объясню! Самуил!

– Да, Самсон?

– Пожалуйста, если тебя не затруднит, встряхни-ка как следует Исаака, чтобы вернуть ему возможность по человечески изъясняться.

Голем мрачно надвинулся на всё ещё пребывающего в шоковом состоянии Изю.

– Нет-нет! – закричал Исаак, сразу приходя в себя. – Не прикасайся ко мне, чудовище.

– Я доброе чудовище, – добродушно улыбнулся Голем. – Вот умоюсь в ближайшей речке, и ты устыдишься жестоких слов своих, презренный мешок с шекелями.

– Эх, если бы мешок! – грустно вздохнул Исаак и, уставившись на Самсона, гневно потребовал. – А ну колись, зачем понадобился весь этот непонятный пуримшпиль? Меня чуть Яхве к себе не призвал, а ты оказывается цел да живёхонек и даже новую густую бороду отрастил взамен старой.

Самсон торжественно указал на могилу:

– Видишь это?

– Ну вижу. Ин дрерт. И что с того?

– Нет больше никакого героя Самсона, а есть обычный человек, совсем не герой, не освободитель и не мятежный борец с оккупантами, а простой израильтянин, мечтающий о маленьком таком обыденном еврейском счастье, – и герой красноречиво приголубил млеющую у него под мышкой Руфь.

– Так как же… ага… – потирая подбородок, Исаак быстро прикидывал в уме новый расклад. – Так… кажется, я всё понял… Пожалуй ты снова

таки прав, мудрейший. Вся эта суета, восстания, лезущие из всевозможных дыр лишь при одном упоминании твоего имени мятежники… Действительно, нашему общему делу такое внимание только навредит. Но постой… а как же твоя внешность? Тебя ведь знают в лицо!

– Людская память коротка, – парировал Самсон. – Раз сказано, что герой умер, значит он умер. Могила есть? Есть! Надпись памятная высечена? Высечена! В крайнем случая посчитают двойником или братом – близнецом.

– Хитро! – в очередной раз подивился изворотливости героя Исаак. – А как быть вот с этим?

Палец Изи не очень красиво указал на улыбающегося Голема.

– Он определённо нас выдаст своим внешним видом. Начнутся ненужные расспросы, подозрительные слухи, досужие домыслы.

– Тоже не проблема, – зевнул утомлённый за день иудейский герой, шутка ли всё утро мастерил на пару с Големом собственную могилу. – Как метко выразился сам Самуил, он искупается в ближайшей речке и…

– Развалится на куски, превратившись в кучу бесполезной грязи, – ликующе потёр руки Исаак.

– Нет, – Самсон укоризненно покачал головой. – Самуил превратился в человека.

Изя присвистнул, инстинктивно пятясь от Голема как можно подальше. Но Самуил больше на него не серчал, ибо на его открытом честном лице читалось исключительно всепрощение и любовь к ближнему своему, даже к такому неисправимому подлецу, как Исаак.

– Что ж, в путь, друзья, ибо это место вскоре станет местом знаменитого паломничества, – изрёк очередную историческую фразу Самсон. – Уверен, нас ждёт впереди полная невероятных приключений и интереснейших событий увлекательная жизнь. Посрамлены ненавистные филистимляне, разрушен храм бога Посейдона, уничтожен цвет элиты наглых захватчиков. О чём ещё можно мечтать, ответьте мне?

– Жизнь будет новая, – согласно кивнул Самуил, – а проблемы останутся старые. Изгнание, бегство и безденежье. Ну а что касается приключений… боюсь, что они начинаются вот прямо таки сейчас…

– Что такое? – вздрогнул Исаак, видя выступившую на лбу Голема испарину. – Ты чего так испугался?

– Вот их!!!

И все дружно посмотрели туда, куда указывала дрожащая рука Голема.

Далеко-далеко по равнине двигались две тёмные фигурки – одна побольше, другая поменьше.

Самсон напряг своё орлиное зрение и прямо охнул от изумления.

Ловко обходя острые камни, через равнину спешила красивая статная женщина в едва прикрывающей наготу лёгкой одежде. На верёвке странная незнакомка вела мохнатого чёрного козла, гневно бьющего землю копытами, которому явно не терпелось со всех ног броситься вперёд, но мешала короткая привязь.

– Галатея! – будто зачитывая свой собственный смертный приговор, обречённо прошептал Самуил.

– Вместе с Фитнесом! – добавил совершенно обескураженный Самсон. – Они объединились и выследили нас.