Трое из Иудеи
Шрифт:
– Я клянусь тебе в этом, отец, – дрогнувшим голосом пообещал Соломон, обнимая всхлипывающую мать.
– Ну и, если будет время… – хитро прищурился Давид, – ну после успешной постройки храма… истреби всех врагов моих, кого не успел я достать при своей жизни… Впрочем, тут уж как получится…
И посмотрев за спины скорбящих, легендарный царь тихо произнёс:
– Ну что же ты, молчаливый крылатый незнакомец, я готов!!!
И в ту же секунду отделилась душа Давида от бренного тела, оставив внизу пустую оболочку. Зловещий ожидающий, расправил за спиной
– Куда несёшь ты меня, о таинственный незнакомец? – так немного высокопарно обратился к посланнику небес Давид, грустно рассматривая удаляющийся внизу дворец.
– На исследовательскую станцию! – пришёл из-за спины очень странный ответ.
– Но что означает сие? – бесконечно удивился усопший.
– Вечную жизнь.
– О, даже так! И почему именно я удостоился столь высокой чести?
– Потому что велик твой след в истории человеческой, – был ему лаконичный ответ и только сейчас Давид заметил, как странно был одет зловещий незнакомец: во всё блестящее, а бледное строгое лицо безразлично смотрело сквозь купол круглой прозрачной чаши. А из спины, там где были расправлены широкие крылья, вырывалось… да-да самое настоящее пламя.
– А можно ещё один вопрос, о мой загадочный провожатый в мир иной?
– Валяй! – с готовностью согласилось неведомое существо.
– Что за странный наряд на тебе, как зовется он в тех далёких неведомых землях, откуда ты родом?
– Он зовется активным скафандром, генерирующим вокруг нас защитное поле, – снова непонятно ответил посланник небес, и Давид с несвойственной ему ностальгией принялся рассматривать быстро удаляющийся симпатичный голубой шарик, возникший непонятно как прямо у него под ногами.
Глава 21
Интриги и голос Яхве из алтаря
«Когда нечего делать, берутся за великие дела».
Однако с воцарением Соломона старые проблемы, как ни странно, не закончились и, особенно, после смерти царя Давида. Вновь подняли свои головы давние враги, поползли неприятные слухи что, мол, не совсем законно пришёл к власти молодой наследник, угрозами заставив немощного престарелого царя провозгласить себя преемником.
Ну и прочее в том же маразматическом духе…
Соломон только посмеивался себе в недавно отпущенную бородку, слушая очередные донесения соратников о новых гнусных сплетнях. Препятствовать распространению «вредных» слухов молодой царь не спешил, понимая, что те здорово развлекают добропорядочных иудейских граждан. И впрямь что ни день, то сногсшибательная новость.
В конце концов, недоброжелатели дошли до такой наглости, что во всеуслышание заявили, что Соломон на самом деле не является родным сыном Давида. Настоящий отец самозванца оказывается престарелый жрец Садок, проявивший столь рьяное участие в помазании народного заступника.
Последняя новость очень разозлила прекрасную Вирсавию,
Соломон уже было собрался положить конец всем нелепым домыслам и изгнать из Иерусалима главных распространителей гнусной лжи (Адония, Иоава и Авиафара), но тут события приняли совершенно неожиданный оборот…
В один пригожий солнечный летний день в покои прекрасной Вирсавии, не утратившей ещё блеска женской красоты, явился старший сын Давида коварный Адоний, совершенно сбив с толку своим появлением не только тридцатишестилетнюю мать Соломона, но и растерявшуюся дворцовую стражу, преимущественно состоящую из старой закаленной годами и боями гвардии царя Давида.
Дедушки недовольно шевелили седыми бровями и близоруко щурясь по пятам следовали за могучим Адонием, источая крепкий запах затхлого нафталина. Адоний морщился, но присутствие неусыпной стражи всё же терпел. Как ни щурились бравые дедки, как не забегали вперёд буквально напрыгивая на главного врага молодого царя, так и не смогли высмотреть у коварного злодея даже малейшего намёка на какое-нибудь оружие.
Адоний же специально нарядился в тонкий едва прикрывающий могучее тело хитон, чтобы сразу было ясно, явился он во дворец совершенно безоружным и с крайне благими намерениями. С белозубой улыбкой на красивом семитском лице вошёл старший сын Давида прямо в покои прекрасной Вирсавии. Мать Соломона в тот момент занималась утренним туалетом. Смуглокожие служанки числом десять расчесывали её длинные златокудрые волосы.
– Адоний?!! – удивлённо воскликнула красавица, увидев в зеркале улыбающегося атлета.
– Он самый! Или быть может в Иерусалиме есть ещё один Адоний кроме меня?
– Что тебе нужно здесь? Или ты уже забыл, что нежеланный гость в этих священных стенах?
– Нет, не забыл! Понимаешь… есть тут один разговор…
Вирсавия жестом отослала служанок и с интересом посмотрела на могучего атлета.
– Говори, раз есть тебе что сказать.
Но Адоний не спешил с ответом, с удовольствием рассматривая точёный стан молодой матери Соломона. Да, он мог позволить себе и не такие дерзкие взгляды, ведь они с Вирсавией не являлись родственниками, а что касается возраста… то Адоний был даже старше красавицы на целых четыре года.
Вирсавия под откровенным взглядом старшего сына Давида слегка смутилась. Но острая тревога, по-прежнему, не покидала сердце любимой жены покойного царя.
– Скажи сперва, с миром ли ты пришёл?
– С миром, – самодовольно усмехнулся Адоний, излучая искреннее радушие. – Понимаешь ли в чём проблема… как бы это помягче выразиться… Царский трон принадлежал мне… ну, почти принадлежал… Весь Израиль обращал на меня свои взоры полные надежды, как на будущего царя… И тут, понимаешь ли, выходит этакий облом…