Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу

Деркач Сергей Вячеславович

Превращение было настолько болезненным, что я не сдержался и несколько раз громко застонал. Вам бы кости кто-то плоскогубцами вытягивал одну за другой – я бы посмотрел! В общем, после этой пытки мне пришлось потратить еще немного времени, дабы привести себя в порядок. Не скажу, чтобы в темнице было холодно, но для совершенно голого человека все равно дискомфорт ощущался. Я поднялся на дрожащие ноги, осторожно подошел к охранникам вплотную, стараясь дышать через раз. Мало ли, а вдруг споры до сих пор летают в воздухе? Но нет,

ничего подобного. Похоже, гриб имел ограниченный срок действия. Я перевернул одного, второго, третьего, нашел связку ключей, начал открывать двери камер, прихватив с собой один из факелов.

В первой на широком топчане храпел какой-то детина, от которого тянуло перегаром и чем-то кислым. Пардон, ошибочка вышла. Так, откроем следующую.

Заика, одетый только в камуфляж, похрапывал во сне, даже причмокивал. Вот нервы у человека! Спит, как у себя дома. Ничего, сейчас приведем тебя в чувство. Я наклонился к самому его уху и громко прошептал:

– Рота, подъем!

– Отвали, Летун, каникулы же, – проворчал Вован, ладонью отодвигая мое лицо подальше. Смотри ты! Даже перевернулся на другой бок. Ну и здоров спать!

– Да очнись ты! – потребовал я тихо, но внушительно, а для верности еще и дернул за плечо.

Заика сорвался на ноги, протер глаза, только потом удостоил меня самого пристального внимания. Пройдясь по мне взглядом с ног до головы, он ехидно заметил:

– Ошиблись вы, молодой человек. Стриптизера в соседнюю камеру заказывали.

– Хорош прикалываться, – я все же закрылся. – Держи факел, и за мной вали.

Стараясь не обращать на ехидные замечания друга внимание, я поспешил за Паляныцей.

Вася спал спокойно, лежа на спине. Ровное дыхание лишь иногда перемежевалось с легким похрапыванием. Но едва моя рука коснуться его плеча, как кисть тут же оказалась в крепком захвате болевого приема, а моя поза оставляла желать лучшего.

– О! Вот это я понимаю: поздоровались! – Заика стоял в дверях и преспокойненько наблюдал за происходящим.

Паляныця проснулся окончательно, отпустил меня, похлопал по плечу, сказал примирительно:

– Извини, не ожидал. Ты бы оделся, что ли?

– У меня два вопроса, – сказал я, потирая онемевшую руку: – Где вход в погреб и ваши манатки?

– На себя посмотри, – вякнул Заика.

– В дальней камере вещи, – ответил Вася, отбирая у меня ключи. – А про погреб нам ничего не известно.

– Может, того пьяного мужика расспросить? – предложил Вован. – Я с ним парой слов перекинулся.

– И что? – Вася закрыл за мной камеру, едва мы оказались в коридоре.

– Он постоянный клиент. Напивается, когда от жены отдохнуть хочет, буянит слегонца, потом неделю дрыхнет. Может, и знает чего.

– Буди, – приказал Паляныця, а потом повернулся ко мне и попросил: – Ты бы приоделся, что ли? Пусть охрана поделится.

Ладно, я парень не брезгливый, в общем. Пока парни, судя по звукам,

весьма активно мужика в чувство приводили, я снял со своего обидчика кольчугу, рубаху, штаны, сапоги, примерял все на себя. Исподнее не снимал, чтобы до конца не позорить служивого, хотя в педагогических целях стоило бы. Ха, а штаны и впрямь зашиты в трех местах! Это мелочь, конечно, но приятно. Главное, что размерчик подходящий. Даже сапоги почти подошли, правда, на размер больше оказались. Ну, это дело поправимое. Я «одолжил» у второго охранника еще одни портянки, намотал их на ногу, надел обувь. Во, как влитые сидят!

– Готов? – Паляныця подошел, осмотрел меня. – Ты бы кольчужку надел. Так, на всякий случай. А охрану связать бы надо.

– Не надо, – ответил я, притаптывая ногой. – Фирма гарантирует. Вы узнали, где погреб?

– Узнали, узнали, идем уже.

– Может, мужика с собой взять?

– Не, не хочет он, – Заика весьма красноречиво прижимал ладонь к глазу. – Я спрашивал.

Ну, нет – так нет.

Паляныця уверенно повел нас к самой дальней камере, с широкой дверью, по ширине не уступающей входной в темницу, отпер ее, махнул с порога, мол, поспешайте. Я догнал его уже внутри.

Камера оказалась чем-то на манер караулки. Здесь стоял стол, топчан, шкаф, пирамида для мечей и копий. Только непонятно, зачем, ведь часовые меняются по графику. Разве что на непредвиденный случай? Кто их, волшебников, разберет.

Тем временем Вася потянул за рычаг, строенный в стену. Пол в нескольких сантиметрах от моих ног начал опускаться, как лопата в грузовом автомобиле, пока не превратился в пандус. Я отступил на шаг. Паляныця первым начал спуск, приказав Заике:

– Вещи наши приготовь. Да, и с фингалом что-то сделай, не свети на людях.

Пока Заика кривил лицо в гримасе, я поспешил за командиром.

Чем ниже мы спускались, тем холоднее и насыщеннее влагой становился воздух. Сырость, казалось, появилась здесь раньше, чем само строение.

Погреб оказался просторным помещением, по центру которого сидел Горыныч, прикованный к потолку, стенам и полу кучей оков. На лапах, крыльях, каждой шее и даже на хвосте висело по ошейнику. Да и цепи были недетские, каждое звено в мою ногу толщиной.

– Не жмет? – поинтересовался я, совсем позабыв, как еще несколько минут назад точно так же надо мной издевался Заика.

– Заждался мы вас, – ответил змей, не реагируя на подколки. – Украшениями любовался.

– И что? – Паляныця работал ключами споро, словно заранее знал, какой к какому замку подходит.

– Больно тяжелы, зараза, летать неудобно.

– Ну, тогда ходи без нее. Живо наверх!

Прежде, чем выйти из подвала, Горыныч обнял Васю, меня, и только потом поспешил на свободу.

Заика уже достал вещи, даже почти облачился в доспехи.

– Что дальше? – спросил Паляныця меня, занимаясь латами.