Трое из Лукоморья
Шрифт:
Наконец, долгожданный день наступил. Церемония была назначена на два часа дня, а до того мне предстояло провести уйму времени в салоне невест. В этом салоне я брала платье напрокат — ещё не хватало его покупать! Его лишь немного подогнали под мою фигуру. Тем, кто брал напрокат платье, в этом салоне бесплатно делали причёску, маникюр и макияж. Разумеется, стоимость проката при этом двадцать раз покрывала все бесплатные услуги. Однако на то, чтобы крутить носом и бегать по всему городу в поисках более дешёвого места, у нас попросту не было времени. И вот теперь я оказалась в руках у многочисленных садисток и садистов, которые за мои же собственные
— Сколько же у меня в волосах заколок? — спросила я у девушки-парикмахерши, колдовавшей над моей причёской уже по меньшей мере час.
— Пока двадцать три, — весело ответила девушка, — но это ещё не предел!
— Какой кошмар! — искренне ужаснулась я. — Если я стану извлекать их все во время брачной ночи, то ни на что другое времени уже не останется.
— Ах, нет, вы напрасно так думаете! — воскликнула девушка, ловко пристраивая на мой затылок очередную прядь. — Это же одна из самых волнующих частей брачной ночи! Женихи просто обожают извлекать заколки из причёски невесты. В этом есть и близость, и элемент таинственности, своего рода прикосновение к неведомому.
Ну да, я так и знала: все, кто имеет отношение к свадьбам, — садисты. В том числе и женихи, получающие удовольствие от подобной экзекуции. Всё-таки не зря мы, ведьмы, никогда не выходим замуж.
Когда на меня надели роскошное пышное платье и затянули, как петлю на шее, корсет, я лишь молча сжала зубы. Однако результат оказался весьма сносным. Стоя я вполне могла дышать. Правда, стоило мне принять сидячее положение, и эта нелишняя для человека способность начисто меня покидала. Видимо, в Миргороде было принято считать, что невесте дышать не надо. Или, как минимум, что ей не надо сидеть. Действительно: зачем невесте нужны такие глупости? Бракосочетание проводится стоя, брачная ночь — лёжа, а ужинать за свадебным столом жениху и невесте всё равно не полагается. Они же не за этим женились!
К зеркалу меня подпустили лишь после того, как всё было кончено. То бишь после того, как меня сделали законченной невестой. Взглянув в зеркало, я покачнулась на непривычно высоких каблуках и чуть не испустила дух, так и не добравшись до мэрии. С той стороны стекла на меня смотрела совершенно чужая, незнакомая женщина. Была ли она красива? Бесспорно. В её пользу говорило всё: и изящно уложенные на затылке волосы, и игриво выбившаяся волнистая прядь, и идеально подведённые глаза, и длинные густые ресницы, и чудесная фигура с осиной талией (как бы не грохнуться в обморок от этого корсета!)… Вот только она не была ведьмой. От ведьмы в ней не было ровным счётом ничего. Кроме, разве что, зелёного цвета глаз. Что ж, остаётся утешаться тем, что главное в человеке — не внешность, а то, что в душе. Буду надеяться, что моя душа достаточно черна, чтобы компенсировать избыточную белизну фаты и платья.
Я вышла из салона, покачиваясь не то от ужаса, не то из-за каблуков. То, что они высокие, — это ещё полбеды, но уж больно неустойчивые. И зачем я только на них согласилась?
— Элена, вы в порядке? — озабоченно спросила Дара. — Вы бледная, как смерть.
— Стараюсь соответствовать цвету платья, — ответила я. — Что скажешь про мой внешний вид?
— Вы выглядите потрясающе! — восторженно заявила она, прижимая
— Да, это, пожалуй что, верное слово, — согласилась я. — Сама я, во всяком случае, точно потрясена.
— Неужели вам не нравится? — изумилась Дара.
— А что здесь может нравиться? — отозвалась я. — Ведь это же совершенно другая женщина. Какое мне дело до того, как она выглядит?
— А вот я совершенно уверена, что Ярослав просто потеряет голову, когда вас увидит! И сразу же побежит за настоящим священником.
Как ни странно, эти слова придали мне бодрости, и я зашагала веселее, с высоко поднятой головой. Даже каблуки почти не причиняли неудобства.
Жених и священник, как и положено, ожидали нас на пороге мэрии. Не у той двери, через которую мы проникали в здание ночью, а возле центрального входа. Когда мы подошли, Ярослав и вправду смотрел на меня достаточно долго, но вот с какими именно эмоциями, по его лицу было не определить. Карасик очень забавно выглядел в наряде священника. Ряса была ему определённо велика, а движения казались немного неуклюжими.
— Почему нас никак не зовут внутрь? — поинтересовалась я, когда большие часы на площади показали два часа десять минут.
— Видимо, это такая традиция, — заметил Ярослав. — Она нужна для того, чтобы у жениха или невесты была возможность передумать и вовремя убежать.
— Я бы точно убежала, если бы меня ждала настоящая свадьба. Хотя…так вот в чём дело! — воскликнула я. — Теперь я понимаю, для чего нужны такие высокие каблуки и туго затянутый корсет! Туфли ещё можно скинуть, но вот с такой дыхалкой точно далеко не уйдёшь.
— Не беспокойся, я бы тебя догнал, даже если бы никакого корсета не было.
Я удивлённо взглянула на Ярослава. А что это он имел в виду?
Дверь совсем чуть-чуть приоткрылась, и показавшаяся в ней половина лица официально улыбающейся девушки радостно сказала:
— Вас позовут через две минуты!
После этого дверь резко захлопнулась, чуть не отхватив половину моего носа.
— Ну что ж, давайте готовиться, — торжественно заявила я.
Карасик принялся нервно перелистывать страницы священной книги, готовясь к исполнению непривычной роли. Ярослав торжественно взял меня под руку; Дара, спустившись на несколько ступенек, подхватила белоснежный шлейф.
— Улыбайся, — тихо сказала я Ярославу и подала ему пример, демонстрируя зубы отсутствующим пока зрителям.
— Мне не положено улыбаться, — возразил он. — Женихи обычно не улыбаются.
— А что они делают, плачут? — осведомилась я. — Ну, если будет плохо получаться, ты только скажи. У меня очень острые каблуки, и я с радостью наступлю тебе на ногу, чтобы помочь справиться с ролью.
— Я в тебе и не сомневался, — заверил он.
— Чем ехидничать, лучше смотри и радуйся, какая тебе досталась невеста, — заявила я. — Где ты ещё такую найдёшь?
— Это точно, нигде, — подтвердил Ярослав. — Но жених у тебя, согласись, тоже ничего.
— Да, пожалуй, ничего, — признала я, искоса окидывая взглядом воина, облачённого в традиционную свадебную одежду — чёрные брюки и свободную бедую рубаху с широкими рукавами и большим воротником. Верхняя пуговица была расстёгнута, слегка приоткрывая загорелую грудь. — Но я уверена, что если как следует постараюсь, то сумею найти в тебе недостатки.
— Попробуй, — милостиво согласился он.
— Наверняка ты не умеешь мыть посуду, — принялась загибать пальцы я.