Трое отважных, или Жизнь и необычайные приключения "мушкетеров"
Шрифт:
В связи с вышеизложенным доводим до Вашего сведения, что означенные ученики вверенной Вам школы приказом... награждены именными наручными часами марки «ЗИФ». Просим Вас не налагать взысканий на упомянутых учеников в связи с пропуском занятий...»
Ираклий Давидович перечитал письмо раз, другой, третий и вдруг застучал кулаком в стенку, призывая к себе завуча. Тот вошел чопорный, важный, в чеховском пенсне.
Директор протянул ему письмо.
— Читайте!
Завуч прочел, пожал плечами. Промолчал. Возражать ему было нечего.
— А вы говорите —
— Весна еще не кончилась,— хладнокровно заметил завуч.— А горы никуда не уйдут.
— Нет, вы только посмотрите на наших учеников, Георгий Вахтангович!— зскричал директор.— Орлы! Поймали опасного преступника. И от меня спасибо вам, дорогие! А сейчас — марш на занятия.
На перемене Гога предложил:
— Вот что. Мы — «три мушкетера». В какой бы город ни приехали, всюду нас так называют, хотя внешне никакого сходства и к тому же никто из нас не желает быть Портосом.
— Глуповат Портос,— пояснил Леша.
— Обжора,— добавил Эркин,— хвастун.
— Это понятно,— засмеялся Гога.— Мы все вместе—«три мушкетера», не разбирая, кто Атос, кто Портос или Арамис. Мы — в целом. Однако нам просто необходим д'Артаньян. И у меня есть идея...— он обратился к Гиви:— Послушай, дорогой друг, становись д'Артаньяном! Ты доказал...
Дарбайсели порозовел от удовольствия. И вдруг задумался.
— Д'Артаньян?.. Овсепян... Погосян... Давайте просто: «Три мушкетера» н Гиви Дарбайсели! Нет, не так. Гиви д'Арбайсели!
И все четверо, как когда-то мушкетеры, в знак нерушимой дружбы встали в кружок и положили ладони — одна на другую.
Промчатся годы, десятилетия. Но дружба эта, выдержав самые тяжкие испытания, будет крепнуть, мужать, радовать четырех друзей и тех, кто их окружает.
А наутро пришли «авизовки». Гоше срочно выезжать в приграничный западный город М., Леше — в Калинин, а Эркину — в Ташкент.
Ираклий Давидович огорчился.
— Как же это? А выпускные экзамены!
— Ничего, Ираклий Давидович,—успокоил директора Леша,— нам не привыкать. Сдадим экзамены. Может и так случиться, что перед самыми экзаменами нас еще перебросят. Сдадим экстерном.
— Всех благ вам, дорогие мои, всех благ... А после школы что? Не собираетесь учиться дальше?
«Мушкетеры» заулыбались. Гога ответил:
— Право, Ираклий Давидович, вы нас, пожалуй, и за людей не считаете. Такой вопрос вы не задали бы Гиви д'Арбайселн. Вы знаете, что с позапрошлого года в Красную Армию призывают с восемнадцати лет тех ребят, которые окончили десятилетки. А мы что рыжие, что ли?.. В армию пойдем. А после армии видно будет.
— Вах!—воскликнул директор.— Действительно. Я как-то не сообразил. Раз, думаю, знаменитые артисты...
— В армию пойдем,— заключил Эркин.
— Ну что ж, доброго вам пути, орлы. Хорошие вы парни. Очень рад, что познакомился с вами. Очень!
А спустя два дня Гиви и Ира провожали «мушкетеров». Гоша с Лешей уезжали московским поездом. Спустя час Эркин отправляется бакинским. В Баку он сядет на пароход «Дагестан»,
«Три мушкетера» и д'Арбайсели чуть не плакали — так им не хотелось расставаться. Но ничего не поделаешь. Наступила пора разлуки.
— Вы только, ребята, нам обязательно пишите. Слово ведь дали,—все время повторяла Ира. Гиви торопливо кивал головой, подтверждая слова Иры.
— Напишем. Обязательно,— уверял Леша.
— И вы нам пишите,— в свою очередь напомнил Эркин. И Гоша согласно кивал головой.
И вот умчался Московский экспресс, унося Лешу с Гогой. Немного погодя с подножки плывущего вдоль дебаркадера^ вагона улыбался сквозь слезы и махал рукой Эркин. Гиви с Ирой бежали рядом и д'Арбайсели нее кричал: «Смотри, не забывай!.. Пиши чаше!» А Ира. вдруг- запела модную в те времена песенку:
Веселья час и боль разлуки Готов делить с тобой рсегда.
Давай пожмем друг другу рук», И в дальний путь, на долгие года!
Не думала, не гадала Ира, что им что так оно и будет. На долгие времена свяжет судьба друзей.
«Мушкетеры» сдержали слово. Одно за другим пришли вскоре на имя Гиви и Иры письма. Прочтите их, ребята.
Пребывая в солнечном Ташкенте, я, понятное дело, обращаюсь к вам, Ира и Гиви, с узбекским приветствием! Ассалам алейкум, кадырли дустымляр! Что означает: «Здравствуйте, дорогие друзья!»
Миновали первомайские праздники. Близятся выпускные экзамены. У меня в этом смысле все вроде нормально, однако, как ни странно, плохи дела с узбекским языком. Говорю я хорошо, а вот правил не знаю. Пишу с ошибками. Сейчас часами зубрю грамматику и так называемые «гаплар намунаси», типовые предложения.
Школа, в которую я поступил, небольшая, одноэтажная. Всего один 10-й класс. А в классе двадцать два человека. Половина — девочки, половина — мальчишки. Класс дружный. Но меня ребята сперва приняли настороженно. Комсорг Толя Гринайт прямо сказал: «В классе нашем все отличники и хорошисты. А ты — как снег на голову! Смотри, не завали нам успеваемость. Мы на первое место в городе тянем».
Со мной занимается языком Джонрид Гулямов. Он все правила назубок знает. Не правда ли, красивое имя — Джонрид? Но это не узбекское имя. Отец Джонрида. старый большевик, назвал сына в честь американского журналиста Джона Рида. Он одним из первых побывал в молодой Советской республике, стал большим нашим другом и написал замечательную книгу о революционной России — «10 дней, которые потрясли мир».
В Ташкенте сейчас, как и в Тбилиси, царствует весна. Цветут урюк, персики, кругом «белых яблонь дым»!.. А вдали — снежные шапки гор, очень красиво. Мальчишки уже купаются, ныряют с моста в канал Анхор, и коричневатый горный поток несет их стремительно — словно ухватили пацанов громадные рыбины и вот-вот утянут в пучину. Есть у нас в Ташкенте искусственное озеро. Вырыли его комсомольцы в огромном парке, потому оно и называется Комсомольским озером. Здесь водная станция и вода потеплее.