Трое сыщиков, не считая женщины
Шрифт:
Врач опять прыснула и снова быстро взяла себя в руки, даже насупилась:
— Вы до того дошутитесь, что я так и запишу ваши ответы. А читать это будет серьезная комиссия, там могут и не понять шуток.
— Ну, записывать не надо, — улыбнулся Турецкий. — Это у меня чисто нервное. Беру все свои безответственные слова обратно и как человек, обладающий безупречным музыкальным слухом, торжественно обещаю отныне повторять все с магнитофонной точностью.
Претензий у отоларинголога к нему не было, и Александр Борисович покинул кабинет с полной уверенностью, что дальнейший путь будет напоминать прогулку.
Пожилой врач-кардиолог, измерив ему давление, недовольно поджал губы.
— Что-нибудь не в порядке?
— Да нет, ничего особенного. Но бывает давление и пониже.
Турецкий всплеснул руками:
— Неужели в вашей практике встречались такие случаи?
— Представьте себе.
— Доктор, но мое повышенное давление легко объяснимо. Я же волнуюсь. Я вообще боюсь медицинских учреждений. Даже когда на улице прохожу мимо больницы, у меня поднимается давление. Врожденный «синдром белых халатов».
— Такова ваша версия? Что ж, поверим и сейчас сделаем кардиограмму. — Врач посмотрел на Турецкого, затем перевел взгляд на поставленную возле стола палочку. — Вот на беговой дорожке мы вас тестировать не станем…
— Почему же, доктор? — удивился Александр Борисович, вставая. — Проверяйте сколько угодно. Я уже третий месяц хожу без проблем и даже могу бегать на длинные дистанции. Если вас смутила моя палочка, то я ношу ее только потому, что требует жена. Не хочется ссориться с супругой по пустякам. Можно, конечно, случайно забыть в метро. Но вещь дорогая, досталась в наследство от дедушки, полковника Преображенского полка…
— Скажите, пожалуйста! — неискренне изумился врач.
Это был предпоследний кабинет. От кардиолога Турецкий направился к невропатологу. Кабинет Михаила Генриховича недавно оснастили новейшим импортным оборудованием, и он с ребяческой непосредственностью радовался каждому посетителю.
Предложив Турецкому раздеться до пояса, невропатолог усадил его на стул и, чем-то помазав, облепил тело всевозможными датчиками на тонких проводках. После этого, надев очки, уселся перед экраном монитора, на котором поплыли понятные ему цветные волнообразные линии. Доктор пристально вглядывался в них, переключал тумблеры, делал распечатки, сравнивал их, что-то записывал.
Минут через пятнадцать Александр Борисович спросил:
— Ну что, доктор, все мои мысли уже прочитали или еще немножко осталось?
Пропустив его слова мимо ушей, Михаил Генрихович спросил:
— Вас бессонница не мучает?
— Чего нет, того нет. За последние полгода я изрядно отоспался.
— На головные боли жалуетесь?
— Спасибо, нет. Я вообще ни на что не жалуюсь.
— Так болит голова или нет? — переспросил врач, на мгновение оторвав свой взор от монитора.
— Нет. Я же не мешаю водку с пивом. В госпитале не было ни того, ни другого. К сожалению.
— Не острите. Когда последний раз теряли сознание?
— Кажется, во время взрыва.
— Врете вы неискусно, Александр Борисович. Если бы не аппаратура, вы бы запросто обвели меня вокруг пальца. А так…
— Я сейчас, Михаил Генрихович, хоть убейте, не могу вспомнить, когда последний
— Завяжете? — поддержал его ироничный тон доктор. — А развязать сможете?
— Ну, если срочно понадобится помешать уголек в камине, то развяжу.
— Действительно, вам силу девать некуда, — произнес невропатолог, снова уставясь на экран монитора. — Это меня радует, даже очень.
Однако интонация доктора была отнюдь не радостной. Александр Борисович почувствовал это и покинул кабинет с унылом видом. Теперь нужно было идти к главному врачу, который и вынесет окончательный вердикт. Следователь сидел в приемной, нервно покусывая губы. Нестерпимо хотелось курить, однако он боялся отойти — вдруг как раз его пригласят, ему не терпелось услышать выводы комиссии.
Одни врачи входили в кабинет главного, другие выходили из него. Вошел кардиолог, следом за ним невропатолог Михаил Генрихович. Через несколько минут вышла блондинка-отоларинголог. Турецкий подмигнул ей, однако та отвела взгляд, из чего следователь сделал вывод, что дела его складываются не лучшим образом. Если бы было хорошо, наверное, блондинка подмигнула в ответ, мол, все в порядке. А раз прошмыгнула, словно мышка, не глядя на него, значит, дело швах.
Турецкий не находил себе места: хуже нет этой неопределенности.
Наконец, из кабинета выглянула пожилая женщина в роговых очках и сухо обратилась к нему:
— Александр Борисович, можете зайти.
Глава 3 ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ
Свадьба Инны и Антона Плетневых состоялась девять лет назад. Это было веселое гулянье в банкетном зале только что открывшегося ресторана в одном из спальных районов Москвы, в Медведкове. Сама Инночка родом с Украины, из Днепропетровска, поэтому оттуда приехало много ее родственников и подруг. Со стороны жениха пришли в основном его ровесники — друзья детства. Молодые выглядели очаровательно. Инна — жгучая брюнетка с голубыми глазами. Даже длинное свадебное платье не могло скрыть достоинств ее фигуры, — высокая, статная, с тонкой талией. Под стать ей светловолосый Антон, с лица которого весь вечер не сходила счастливая улыбка. Пытался заставить себя держаться солидней — все-таки с сегодняшнего дня муж, глава семейства, да не удалось. Сиял как медный таз.
Окажись на свадьбе какой-нибудь пророк и предскажи он, сколько испытаний обрушится на голову Антона через несколько лет, никто бы не поверил. А между тем жизнь развивалась по худшему сценарию.
Все началось с трагической гибели Инны. Причем произошло это настолько нелепо, что не укладывалось в голове. После работы она направлялась за Васяткой — мальчику шел шестой год — в детский сад. В принципе, туда можно доехать на автобусе. Но они так плохо ходят, а погода хорошая, и Инна решила пойти пешком. Не по улице, а через пустырь, чтобы сократить дорогу. Было не поздно, идти недалеко, и надо же такому случиться, что на ее пути попались пьяные хулиганы. Что можно ожидать от негодяев, навстречу которым шла молодая красавица?! Они изнасиловали ее, а потом убили.