Трое в джунглях, не считая блондинки
Шрифт:
Резкий, пронизывающий ветер продирал насквозь, и мы приоделись, кто во что мог. Из-за ветра в разряженном воздухе дышать стало особенно тяжело. Продираться сквозь заросли стало еще сложнее. Отавиу, шедший первым, ныл и требовал нож. На что я ему возражал, что раз он сожрал всё мясо, ему и отрабатывать. А охотничий нож — не мачете, для вырубания травы не приспособлен. О том, что ножик я ему не дам ни при каких условиях, даже если на него пума набросится (и особенно в этом случае), я не говорил. Но, полагаю, это читалось между строк. Поэтому колумбиец ныл, но шел вперед. Правда, через каждые пять минут требовал привал. Я настаивал, что осталось
Американец склонился, упираясь в колени руками.
— Нужно отдохнуть, — констатировал он, подняв голову.
На него больно было смотреть. Он не жаловался, в отличие от колумбийца, но был весь красный и надсадно дышал. Подъем ему дался тяжелее всех. Даже Келли выглядела лучше, хотя была девчонкой. Возраст. Возраст плюс отсутствие регулярной физической нагрузки. Спасибо тренеру по фитнесу, у меня проблем было меньше всех.
Ферран никого ни о чем не просил и ни у кого ничего не спрашивал. Он просто сбросил свои вещи на землю и завалился спиной на гигантскую кочку. Блондинка поступила так же, только предварительно вытащила из рюкзака свой матрасик. Заботится о здоровье. Благоразумная девочка, хоть и блондинка.
Видимо, ветер и предстоящий ночной холод никого не смущали. Что мне оставалось делать? Я присоединился к мнению большинства. Тем более что моего мнения не спрашивали.
[1] Южноамериканская мора — ближайший родственник ежевики и малины.
35. Келли
Как я вымоталась! Казалось, что я так и пролежу на этой кочке до самой ночи. Но нет. Очень скоро я почувствовала, что весна в горах Колумбии совсем не то же самое, что на равнине. Есть хотелось немилосердно. Даже не так. Хотелось жрать. Хотя приличной девушке так говорить нельзя. Да и хотеть жрать нельзя приличной девушке. Вот бы посмотреть на тех, кто придумал эти приличия, после подъема на высоту три тысячи метров с одним завтраком в желудке.
Я собрала волю в кулак, мысленно подвесила перед носом картинку сочного стейка и, шатаясь, пошла за ним, как осел за морковкой. Нужно было что-нибудь найти. И съесть.
Через минуту — или пять, от усталости восприятие времени могло измениться, — меня нагнал Брайан.
— Я не помешаю? — спросил он тактично.
Уединиться не тянуло. Похоже, вся лишняя вода вышла через поры. Я помотала головой.
— Здесь есть что-нибудь съедобное? — спросил он. Раз уж признался, что не биолог, можно и спросить. Да.
Я пожала плечами.
— Потенциально — да. Можно было бы натрясти семян диких злаков, но не сезон. Скорее всего, все уже осыпались. Есть шанс найти смородину на скалах. Она тут волосатая,
— Мортино [3]?
Уэйд, виконт, блин, Эшфорд, черт бы его подрал, смотрел на меня так, будто я говорила на китайском. Хотя на китайском я не говорила.
— Это ягода такая, — пояснила я. — Но не факт, что съедобная. В смысле, здесь много разных ягод, похожих друг на друга, одни — съедобные, а другие, почти такие же, — ядовитые. ДАже местные путают.
— Пробовать будем на Отавиу, — тут же предложил он.
Колумбиец достал всех. Из нас двоих. Эндрю держал нейтралитет. Подозреваю — из последних сил.
Я кивнула.
— Хорошо бы на пуйю наткнуться, — размечталась я. — Но она обычно южнее. Здесь в основном фрайхелоны.
Я взглянула на спутника. Он делал серьезный вид, и даже кивнул. Будто понял.
— Они на первый взгляд похожи, — я ткнула в высокое растение выше меня ростом, с мохнатой шапкой из листьев наверху. — Это — фрайхелон [4].
— Фрайхелон — это по-испански «монах», — просветил меня Брайан.
Молодец, испанский знаешь. Золотую звезду тебе на грудь, и корону из фольги на фаллос.
А что я на него так взъелась? Знала же, что он не из простых. Ну, виконт. Альберт вообще графом был. Будущим герцогом. Меня таким не впечатлишь. Правда, в отличие от графа, виконт защищал меня от подонка, а не был им. Но еще не вечер. Уэйду графом стать только предстоит. К тому времени, глядишь, на чванливость и мразотность нарастет.
Да вроде нет. Вроде Брай выглядит в этом вынужденном путешествии самым адекватным. Тогда чего же я так злюсь?
Наверное, просто от голода. Просто от голода.
Я пожала плечами. Фрайхелон — и фрайхелон. Нам, немытым рылам, такие подробности знать не по чину.
— А у пуйи [5] наоборот, — продолжила я объяснять «биологу», чем различаются типичные обитатели парамоса. — Внизу — шапочка, а вверх такой…
Член. На мой взгляд сексуально неудовлетворенной женщины, пуйя напоминала эрегированный член. Но не буду же я в этом признаваться?
— …столб… — выкрутилась я.
И что сопротивлялась Тавиньо? Нужно было расслабиться и получать удовольствие. Сейчас бы не кидалась на безвинного британца. И не чудилось бы мне. Всякое.
— …И пуйя съедобная.
Я хмыкнула пошлым мыслям.
— Пошли искать пуйю? — предложил Брайан, и мне пришлось приложить усилия, чтобы не рассмеяться.
И мы пошли. Точнее, мы и так шли. Просто пошли дальше.
Здесь, на вершине, туман стал рассеиваться. Впрочем, так всегда: ближе к вечеру небо на вершинах начинает проясняться. Я оглянулась назад. Сквозь белесую вуаль можно было разглядеть наших спутников, за которыми начиналась сплошная бледно-серая стена тучи. Впереди виднелся частокол фрайхелонов. Там где стоят «монахи», пуйям не место. Жаль. Жрать-то как хочется!
— А дичь здесь какая-то есть? — спросил британец.
— Если верить охотничьим байкам, то пуду [6] можно встретить. Говорят, — я бросила короткий взгляд на Брайана, — они восстанавливают солевой баланс, вылизывая мочу. Опытный охотник пописает и сидит неподвижно. Оленек на запах прибегает.
— Как будем писать: вместе или по очереди?
Я посмотрела на британца. В его глазах искрился смех. Я ткнула его кулаком в плечо. Можно сказать, сокровенным знанием делюсь. Не факт, правда, что достоверным.