Трое в подземелье
Шрифт:
Тут уже перепугалась и Ульяна. Она не видела кровавых букв в зале Сюрпризов, но здесь, при ней, свершилось то, что не поддавалось ровным счётом никакому разумному объяснению. Магия – вот единственное, что могло послужить объяснением. Но поверить в магию?!
Ульяна посмотрела на Люсьена – он, понятно, истуканствовал, таращась на колодец во все глаза. Кто бы на его месте не таращился… Потом она посмотрела на Вилли – тот не был напуган и теребил нижнюю губу, как ученик, забывший у доски нужный параграф.
Хруст
– Эврика! Какая в пещере температура, кто скажет?
– Около нуля. – Ульяна зябко вздёрнула плечами.
– Примерно так. А внизу, в колодце, может быть, даже ниже.
– Почему же вода не замерзала раньше?
– Это очень интересный эффект, физики его знают. Хоть и принято считать, что вода превращается в лёд при температуре ноль градусов по Цельсию, но при определённых условиях её можно переохлаждать – как и некоторые другие вещества, принимающие при замерзании кристаллическую структуру.
– Какие же это условия?
– Главное, не подвергать её никаким воздействиям. Малейшее сотрясение – и она мгновенно замёрзнет. Что мы и наблюдали, когда бросили камешек… Я сам дома проводил такой эксперимент, только вместо воды брал жидкий гипосульфит. С водой посложнее, но чисто теоретически это возможно.
– Вспомнила! – Ульяна захлопала в ладоши. – У Жюля Верна в романе «Гектор Сервадак» герои так заморозили целое море: бросили в него ледышку, и оно за несколько секунд замёрзло от берега до берега!
– Целое море – это преувеличение, но в принципе ничего фантастического в этом нет. Забавно, но гипосульфит, когда затвердел, стал горячим, потому что быстрая перестройка молекул из жидкого состояния в твёрдое приводит к повышению температуры. Может, и этот лёд тёплый? Дотянуться бы, потрогать…
Тут Люсьен, слушавший их научную дискуссию, не выдержал:
– Эй вы, академики кислых щей! Я ни шиша не понял, но по мне это над нами Белый изгаляется… На кой я эту фляжку трогал?
– Тебя надо спросить.
– Одно мне понятно: накрылась наша вода медным тазом. То есть льдом. И лёд, кажись, толстый, не раздробить. Короче, здесь нам делать нечего. Что там по курсу?
Вилли развернул карту. По курсу значилось продолжение галереи, а за нею – зал Возмездия, на плане которого был бордовым плюсиком обозначен Чёртов Коготь.
– Что-то мне не хочется туда идти, – сказала Ульяна. – Нельзя ли в обход?
– Нет. Тропа указана только одна, и я бы не стал с неё сворачивать, иначе заблудимся в лабиринтах.
Кораллитовая галерея преобразилась. Тот её отрезок, по которому они двинулись дальше, имел вид ещё более диковинный: то тут, то там на её протяжении молчаливыми стражами высились белые, красные и оранжевые столбики – от совсем
– Я знаю, как это называется! – похвастал Люсьен. – Сталагмиты.
– Гений, – похвалил его Вилли. – А знаешь, как они появляются?
– Ты меня за лоха-то не держи, а то по сопатке словишь. Как появляются? Падает сверху капля: одна, вторая… пятая… двадцатая… И так миллион лет. В капле какая-то дрянь растворена. Вода высыхает, а дрянь остаётся. Так эта фигня и вырастает.
– Суть ты верно ухватил, спору нет… Уф-ф! Дрянь называется углекислый кальций, который при испарении воды превращается в кристаллический кальцит. Только этим сталагмитам не миллион лет, а куда меньше. Лет по триста-пятьсот. Они молодые совсем… Уф-ф! О, вот и сталактиты!
Вилли отёр тёкший (несмотря на холод) со лба пот и переступил низкий порожек, которым заканчивалась галерея.
Зал Возмездия поражал своей высотой: по прикидкам Вилли, его свод взмывал метров на семьдесят. И с этого купола свешивались сосульками родственники сталагмитов – сталактиты. Как известно, натёчные образования в пещерах растут не только снизу вверх, но и сверху вниз – капля воды, прежде чем оторваться и упасть, успевает чуть испариться, и часть содержащегося в ней карбоната кальция – тысячная доля миллиграмма! – остаётся на потолке. С годами на этом месте появляется контур капли – кальциевое кольцо, которое удлиняется и превращается в сталактит. В зале Возмездия сталактиты были громадными – до метра в диаметре и до трёх в длину. Не отставали от них и сталагмиты: один, стоявший на входе в зал, как вечный и грозный стражник, вымахал вверх метров на пять.
– Интересно, сколько весит такая штукенция? – Люсьен с уважением потрогал его мокрую и гладкую поверхность. – Килограммов двести?
– Бери больше… Уф-ф! Около тонны.
– И они? – Люсьен глянул на сталактитовые сосулищи.
– И они. По крайней мере, некоторые.
– Я слышал, они прочные. Молотком не расшибёшь.
– Не ахти какие прочные… Кальцит – материал сам по себе хрупкий, а поскольку в нём куча разных примесей, прочность его ещё понижается. Если случится землетрясение, вся эта красота нам на тыквы попадает. Мало не покажется.
– Тогда давайте линять отсюда.
– Мы же воду ищем.
– Тут её нет, чтоб мне от пола не отжаться! Глянь! – Люсьен топнул ногой по полу, покрытому сухой растрескавшейся глиной, и опасливо посмотрел вверх: не сыплются ли потревоженные толчком сталактиты.
– Похоже, ты прав. А на Чёртов Коготь не хочешь посмотреть?
– Чего я в нём не видал? Мы за золотом идём, а не за каменюками.
– А я хочу посмотреть! – капризно заявила Ульяна. – Хо-чу.
Вилли бросил взгляд на часы.