Троечник
Шрифт:
– Столько, боюсь, ты не выдержишь.
– Ты редко меня тренируешь. И никогда не зовёшь к себе домой. Почему, интересно?
Антон чмокнул её в нос.
– Чтобы романтики не утратить. Ну что, разбежались?
Зоя взяла его за руку.
– Скажи честно, мы с тобой друзья?
– До гроба. – Антон сжал её руку. – С чего тебя вдруг на лирику повело?
Зоя помедлила с ответом.
– Сама не знаю… О’кей, выходишь первым. А я почищу тут пёрышки.
Шагнув за дверь, Антон огляделся. Тупичок по-прежнему был безлюден.
– С меня как с гуся вода. Мог бы вернуться на приём со спущенными штанами.
– Вот бы посмотреть! – хихикнула Зоя, запираясь изнутри.
Антон неторопливо направился к своему кабинету. Больных в поликлинике, на глазок, не прибавилось. В коридоре, однако, Антона остановила старушка Земнова, вчера побывавшая у него на приёме:
– Где ж летали, соколик наш?
– Здравствуйте, Анисья Игнатьевна, – невозмутимо ответил Антон. – Неужто прихворнули со вчерашнего дня?
Сухонькая седовласая пациентка в том же строгом платье, с тем же цветастым платком на плечах и в шнурованных ботинках небрежно отмахнулась.
– От старости могила лечит, хворать некогда. Только вот к зубному записалась, коронку подправить.
– Что ж, удачи вам, – попытался ускользнуть Антон.
Однако Анисья Игнатьевна заступила ему дорогу.
– Погоди, и к тебе дело имею. – Старушка поправила на плечах платок. – Как говорится, сделал добро – не жди худа.
– Слушаю вас, Анисья Игнатьевна.
– Полечил бы ты Вальку, внучку моей подруги. Кашляет она, а к врачу не идёт…
– Пусть на дом вызовет: приду – разберемся. Всего доброго, Анись…
– Постой, торопыга! – начала сердиться старушка. – Тебя она вызвать не может. Она с участка доктора Блумберг.
– Извините, – в свою очередь рассердился Антон, – но пациентов с чужого участка я не лечу. Роза Марковна врач с большим опытом, и уж поверьте, кашель она одолеет.
– Ну да, и комар лошадь свалит, если волк пособит.
– При чём здесь комар? Роза Марковна – отличный специалист…
– Уймись ты со своей Розой Марковной! – сверкнула глазами старуха. – Можешь ты просто зайти, осмотреть и лекарство назначить? Мало ли кто к кому ходит. О чём не сказывают, о том и не допытываются. Болтать ведь не обязательно.
Мимо них процокала каблучками Зоя. Щёки её алели румянцем. Глянув на Антона из-под ресниц, она, покачивая бёдрами, направилась в регистратуру. Анисья Игнатьевна, неодобрительно прокомментировала:
– Была бы постель, а милый найдётся. Не туда глядишь, соколик. Как насчёт моей просьбы? – Из потёртого кошелька она выудила не менее потёртую пятисотрублёвку. Само собой, доктор, не бесплатно.
Веснушки Антона покраснели.
– А вот сейчас, Анисья Игнатьевна, мы с вами поссоримся.
Старуха казалась довольной.
– Ладно, Антон Алексеевич, не в обиду. – Спрятав деньги, она извлекла из кошелька клочок бумаги. – Вот Валькин адрес. Заглянешь сегодня?
Антон едва не застонал.
– Ничего
Анисья Игнатьевна сунула бумажку в карман его халата.
– Хоть ты и крутой чувак, – усмехнулась она, – а с бабой-ягой не сладишь. Сделай так, чтоб девушка не кашляла. – И старуха направила свои стопы к дантисту.
Антон беззлобно про себя выругался.
В своём кабинете он застал небритого пациента, жалующегося медсестре на расстройство мочевого пузыря. Надежда Фёдоровна вела с ним утешительную беседу, завершение которой Антон застал.
– …а после сорока многие мужчины вообще писают затруднённо. Гиподинамия и нерегулярная половая жизнь. – Медсестра бросила инквизиторский взор на вошедшего Антона. – Доктор вам подтвердит: с простатой шутки плохи.
Пациент потёр небритую щёку.
– Что же мне к проституткам ходить? При моей-то малахольной бабе…
– К проституткам направления не выдаём, – отрезала Надежда Фёдоровна без намёка на юмор. Лицо её под седеющим пробором горело миссионерским пылом. – Мы только рекомендуем, а выполнять наши рекомендации или нет – решайте сами. Антон Алексеевич, тут у мужчины проблемы…
– Уже понял. – Антон присел за свой стол, где лежала раскрытая амбулаторная карта. – Сейчас во всём разберёмся.
Антон осмотрел небритого страдальца, выслушал его заунывные жалобы и с чистой совестью направил больного к урологу, для облегчения выписав цистон в качестве мочегонного. Глядя вслед ушедшему пациенту, Надежда Фёдоровна солидно уточнила:
– Простата?
– Как в воду смотрели, – кивнул Антон.
И наступило короткое затишье. Короткое настолько, что Антон не успел даже очистить банан и вскрыть пакет с кефиром.
Очередной пациент, пришедший померить давление, прервал скромный обед врача. Это был хорошо знакомый гипотоник, директор детсада, у которого с утра, по его словам обнаружилась «фатальная слабость и головокружение отнюдь не от успехов». Давление и вправду оказалось пониженным, но в больничном пациент не нуждался: он лишь отлучился с работы в поликлинику и намеревался на работу вернуться. В ответ на предложение врача меньше есть и повысить хоть как-то физическую нагрузку директор детсада только рукой махнул, в смысле «где уж нам». Привычно усмирив благие свои порывы, Антон выписал ему апилак, и они расстались до следующего приступа «фатальной слабости».
– Ну что за люди! – нахмурилась медсестра, осуждая всех, кто к собственному здоровью относится наплевательски. – Для себя же пальцем не шевельнут! Думают, напичкался лекарством – и гуляй!
Антон распечатал наконец пакет с кефиром.
– А сами-то?
Надежда Фёдоровна ждала формулировки обвинения и, не дождавшись, что называется, полезла в берлогу к медведю:
– Что сама?
Вместо ответа Антон не спеша очистил банан и приложился к кефиру. Однако в дверях кабинета возникла старшая медсестра.