Трофей для берсерка
Шрифт:
– Сказала, что пропала, – пожав плечами ответила, – думаю, Хакан расскажет больше.
– Верно, – проговорила она грустно, – скоро прощание будет. Я до сих пор не могу привыкнуть к мысли, что стольких людей потеряли, ведь я знала каждого из них.
– Сочувствую, – проговорила я, – мне очень жаль, что вы потеряли воинов.
– Хакан уже отправил людей к другим племенам с вестями, – сказала Мара серьёзно, – нам предстоит война.
Этого и боялась, но прекрасно понимала, что её не избежать.
– Я спасу маму, а папа мне поможет! – заявил решительно
– Конечно спасёшь милый, – проговорила Мара, улыбнувшись внуку, – а теперь иди спать, нужно набираться сил для будущего боя.
Мальчонка встал и поблагодарив за ужин, убежал в соседнюю комнату, оставляя нас одних.
Мара убрала со стола и вновь села напротив, потирая устало глаза руками.
– К нам пришла беда Тея, и всё это очень серьёзно. Король Альвар жестокий ублюдок. Он давно хотел привлечь берсерков на службу, тогда равных ему по силе не будет, но мы вольный народ. Никому не служим и всегда защищаем слабых. Хакан отказал королю, и тот пообещал отомстить, – проговорила она удручённо.
– Что он сделает с женщинами и детьми? – спросила взволнованно.
Хотя для меня они были незнакомы, но чувствовала, как важны они для остальных в этом племени и это беспокойство передавалось и мне. Понимала, там дети, будущее этого племени. Жёны, которых любят или нет, но точно берегут для продолжения рода. И если учесть, что не с каждой женщиной берсерк может иметь детей, становится понятен масштаб катастрофы.
– Если мы откажемся пойти на его условия, скорей всего убьёт всех, – просто ответила Мара.
– А сколько племён берсерков существует? – уточнила я, пытаясь прикинуть численность армии.
– Вместе с нашим пять, – ответила женщина, – нас мало, но каждый воин стоит десяти врагов.
– Да, я видела это своими глазами, – проворила задумчиво. Берсерки очень сильны и отважны, но к сожалению, они не всесильны.
– Кстати, Хакан сказал, что воины оценили твою храбрость и помощь, поздравляю, теперь к тебе будут относиться с уважением, – улыбнувшись, проговорила Мара, – видишь, ты смогла показать себя и заслужить внимания берсерков.
Я лишь кивнула в ответ, мне было приятно это слышать, но уважение не давало мне свободы, а значит, я оставалась рабыней.
Мара устало поднялась со стула и подошла к окну.
– Они закончили приготовления, – проговорила тихо, – идём, сейчас начнётся церемония прощания.
Мы вышли из дома, присоединяясь ко всем остальным девушкам, собравшихся на площади. Мужчины были в полной амуниции, с медвежьими головами вместо шлема. Заметила Бьёрка, он тоже был готов к прощанию, стоял такой высокий, хмурый и отстранённый. Мужчины окружили деревянный помост с телами погибших воинов, у каждого в руке был горящий факел. Раздался бой барабанов, сначала тихий, потом по нарастающей всё громче, словно раскат приближающейся грозы, разносясь на многие мили в округе и также внезапно стихли, погружая в звенящую тишину. Берсерки запели прощальную песнь, наполняя тишину голосами:
Вольный друг мой, ветер,
Пепел унеси прочь...
Жил в миру
Героем и уйду в ночь...
Дух медвежий слабнет,
Сослужил мне службу...
Отпускаю с миром,
Не забуду дружбу...
Буду ждать тебя я,
За озером из грёз,
Надеяться на встречу,
Буду там я вновь...
Уходи родимый, прочь ты улетай,
Освети дорогу, новый край открой,
Силы свежей нужно, ты её мне дай...
За туманом фьордов, новый день построй...
Песня звучала так печально, по-мужски строго и это задевало каждую струну в душе. Слёзы сами лились по щекам, оплакивая и провожая в последний путь воинов. Когда песня стихла, а эхо унесло последние звуки, берсерки по команде опустили факела к помосту, поджигая хворост.
Сухие ветки вспыхнули мгновенно, языки пламени облизывали брёвна, всё больше захватывая в свой жаркий плен, вместе с ними поглощая и лежавшие тела воинов. Вверх поднимался чёрный дым кострища, а среди этого дыма появлялись белые призрачные облака медвежьих душ, отпущенных на свободу.
Женщины громко плакали, не скрывая горя и это, наверное, единственное действие, где им разрешалось плакать в открытую. Провожая воинов, мужчины были суровы и молчаливы, они склонили головы, а правая рука в кулаке покоилась у левого плеча, тем самым выражая своё уважение к падшим берсеркам.
Барабаны затихли, возвещая, что дань отдана и церемония завершена. Я пребывала в каком-то оцепенение, чувствовала сожаление по утрате, и моё сердце сейчас билось в унисон с другими, словно мы били одним целым. Нет, я так и не привыкла к этим людям и родными они мне не стали, но общее горе объединяло нас в этот момент, а стоило подумать, что там мог лежать Бьёрк, сердце сжималось болезненным спазмом отчаяния. Отогнала от себя непрошеное видение, нет, я никогда не хочу видеть своего возлюбленного на костре смерти.
27 глава
Бьёрк сам подошёл ко мне после церемонии и обняв за плечи, проговорил:
– Идём в дом.
Не спеша направились к дому, Бьёрк прихрамывал на левую ногу, но в целом держался молодцом. Стоило войти в комнату, как он устало прислонился к косяку двери.
– Помоги снять трофей, – попросил, расстёгивая ремешок под горлом.
Я осторожно придержала медвежью голову, чтобы не упала, а Бьёрк перехватил её и осторожно поставил на сундук. Потом прошёл к кровати и сел, растирая устало ладонями лицо.
– Тебе надо отдохнуть, – предложила я, подходя и садясь рядом, – силы ещё не восстановились полностью.
– Ничего, сейчас выпью настойку Мары и всё будет хорошо, – проговорил он, откидываясь спиной на кровать.
– Я принесу, – с готовностью ответила и поспешила за лекарством.
Вернувшись, заметила, что Бьёрк уже успел снять с себя все ремни и теперь лежал, вытянувшись на кровати, закинув руки за голову. Его глаза внимательно следили за мной, ловя каждое движение. Остановилась и протянула ему пузырёк.