Трогать запрещено
Шрифт:
В общежитии не обошлось без посиделок с одногруппниками, крепких приветственных объятий и общего возбуждения, витающего в длинных коридорах, переполненных студентами. Половина ребят, как и я, на зимних каникулах разъезжалась по домам, а другая предпочитала не выбиваться из учебного ритма. Читай – не отходили от станка. На фоне таких особо ретивых я чувствовала себя неповоротливым лентяем, хоть и пропустила за все плюс-минус две недели всего пару-тройку тренировок.
Куча новостей и впечатлений – студенческая жизнь закрутила в водоворот до позднего вечера. В итоге,
Мое первое учебное утро второго семестра началось со звонка будильника. Открыв один глаз, я в полумраке комнаты нащупала на кровати телефон. По губам расплылась улыбка, когда взгляд уловил среди уведомлений одно непрочитанное сообщение от Дана.
Богдан: “Утро доброе, котенок! Не проспи на занятия”.
Я знаю, что на работу он встает на час позже. В семь тридцать. А значит, проснулся сегодня так рано только чтобы написать мне пожелание “доброго утра”. Что это, если не любовь?
Скосив взгляд на время, прикинув, что у меня есть свободные полчаса, набираю в ответ:
Юля: “Не спишь? Позвоню?”.
На что в ответ прилетает не сообщение, а звонок. Богдан набрал сам. Я, не медля ни секунды, ответила на вызов, с придыханием выдавая в трубку свое сонное:
– Доброе утро.
– Уже проснулась, Юль? – прокатился волной мурашек любимый хриплый со сна голос Титова, заставляя организм моментально проснуться и пожалеть, что он шепчет мне это соблазнительно через динамик телефона, а не лично на ухо, крепко обнимая.
– Мхм, – слетел с моих губ вздох. – Одновременно с твоим сообщением заиграл будильник. А ты чего не спишь в такую рань?
– Хотел быть первым, кого ты услышишь сегодня. Удалось?
– Разумеется, – смеюсь. – Я соскучилась. Хочу тебя обнять.
– Ох, ты даже не представляешь, как мне без тебя тут… грустно, – смеется Богдан. – Всю ночь проворочался, уснул под утро. В шесть будильник разбудил.
– На работу поедешь?
– Ненадолго заскочу в офис. В десять у меня самолет, в половине двенадцатого я уже буду в Питере. Помнишь, что мы сегодня едем смотреть квартиры?
– М-м, а может, все-таки большого начальника устроит и моя скромная комната в студенческом общежитии?
– Ю-ю-юля, – тянет страдальчески Титов.
Я закатываюсь смехом. Честно говоря, даже я не представляю, как странно выглядел бы сорокалетний солидный мужчина-бизнесмен среди двадцатилетних, жаждущих разгула разгильдяев-студентов. И как бы сильно я не любила эту общагу и соседство со своими одногруппницами, но Титова я люблю значительно сильнее. Общения с парнями и девчонками мне с лихвой хватит в академии.
– Поняла-поняла, – сдаюсь. – Смотрим квартиры, – усаживаюсь
– То-то же, – слышу по голосу, что Богдан улыбается. – Риэлтор подобрала три варианта совсем близко к твоей академии и две квартиры в пяти-десяти минутах ходьбы. Первыми посмотрим те, что рядом. Во сколько у тебя закончатся занятия?
– В четыре я уже буду свободна.
– Отлично. Я заеду за тобой, котенок.
– Буду ждать с нетерпением.
Перекинулись еще парой-тройкой фраз в духе “люблю” и “скучаю”, и Богдан первый кладет трубку, обещая написать, как только его самолет приземлится в Пулково. Я, сладко потянувшись, топаю в душ. День обещает быть насыщенным. Но самое главное, что уже сегодня я буду засыпать не одна, а устроившись под боком любимого мужчины. Могла ли я себе представить подобный исход событий еще в конце декабря? Совершенно точно нет. Кайфую ли я от происходящего? Абсолютно точно да!
– Юль, привет!
– Данилова, хорошо выглядишь.
– Юлёк, как дела?
Летит со всех сторон, пока я перебираю ногами по коридору. Киваю и улыбаюсь, здороваясь со знакомыми ребятами с моего потока и параллельных. С кем-то мы тусуемся в одной компании, с кем-то знакомы едва-едва. Отбиваюсь стандартным:
– Все отлично. Привет-привет!
– Смотрю, каникулы тебе пошли на пользу, Юлёк! – смеется одногруппница Ленка, встречая и стискивая меня в своих объятиях на входе в аудиторию семьсот семь. – Я соскучила-а-ась, привет! – верещит радостно, подпрыгивая.
– И тебе привет, подруга! – смеюсь. – Ты тоже похорошела.
– У меня столько новостей, закачаешься!
– Все ваши “новости”, студентка Гордеева, придется попридержать до следующего перерыва, – осаждает радость Ленки Ирина Викторовна Штерн, наш преподаватель по “Истории драматического театра”. – Лента уже началась, – чеканит суровая женщина с недобрым взглядом.
Штерн вообще одна из самых строгих и принципиальных преподавателей у нашей группы. Иной раз мимо ее кабинета даже на цыпочках пройти страшно. Если ты, не дай боже, учишься хуже, чем “хорошо”, шансов на благосклонность Ирины Викторовны у тебя, считай, и нет. Настоящая фанатка своего дела.
– Поняли, приняли, Ирина Викторовна, – улыбается Ленка. – Уже бежим занимать свои мес…
– Вы можете садиться, студентка Гордеева, – перебивает ее Штерн. – Данилова, – переводит свой острый карий взгляд на меня, – Юля, тебя попросили зайти в кабинет ректора. Прямо сейчас.
– Ого… – выдыхает подруга, кося в мою сторону сочувственный взгляд.
Да я и сама моментально внутренне сжимаюсь в тугой комок нервов. По спине прокатывается неприятный холодок. Меня вызывает к себе ректор? Я не ослышалась? Алла Демьяновна? Но зачем? Лично она никогда не связывается и не встречается со студентами. Обычно это работа деканов, зав.кафедрой, ну, на худой конец, проректора! Но никак не главы института. Исключения – вопиющие случаи непослушания и страшные косяки. Помнится, у меня нет ни первого, ни второго. Кажется…