Трои?ная угроза

Уэбстер К.

Я пожимаю плечами.

— У меня тоже нет выбора. Я сучка моего дяди.

— Его сучка?

— Я выполняю для него поручения и прочее дерьмо.

— Он в мафии?

Мы оба смеемся.

— Хотелось бы. Тогда это дерьмо было бы забавным. Но нет. Я просто хожу на вечеринки и выполняю всякую работу. Это скучно и бессмысленно. Мой брат ненавидит его за это.

— Вы с братом близки? Как его зовут?

— Салливан. И мы близки настолько, насколько могут быть близки братья. Тем не менее, большую часть времени он долбаный мудак.

— Моя младшая сестра может

быть монстром, но я никогда не признаюсь в этом никому, кроме тебя.

Боже, как бы я хотел поцеловать её прямо сейчас.

— Так что? — говорит она. — Что бы ты делал, если бы у тебя не было этого твоего дяди?

— Честно, не знаю. Я не позволял себе заглядывать так далеко. Одно время я думал, что пойду по стопам мамы. Стану врачом. Но… случилось кое-что дерьмовое. Теперь я просто не думаю об этом.

— Может быть, ты решишь это так или иначе.

— Может быть.

— Мне пора идти спать, — шепчет она. — Уже поздно, а твои глаза постоянно закрываются.

— Пришли мне фото, и я положу трубку.

Она закатывает глаза, но кивает.

— Хорошо. Я пришлю его после того, как ты отключишься.

— Я позвоню тебе завтра, Прачка.

— Пока, Шеви.

Она вешает трубку. Я смотрю на экран, пока не приходит сообщение с фотографией. На ней она улыбается мне. Мило и очаровательно. Перевернувшись на бок, я делаю селфи и отправляю ей. Она посылает мне несколько сонных смайликов, и я понимаю намек.

Я засыпаю, глядя на её лицо, а потом мне снится её дерзкий ротик.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Лэндри

?

— Форд хорошо к тебе относится?

Делла делает кислое лицо, прежде чем показать:

— Он болван.

Я сдерживаю смех, а потом начинаю допытываться:

— Он плохой учитель?

— Он хороший учитель, — показывает она, а потом пожимает плечами. — Просто болван. Даже Язычница это знает.

— Ты — негодница, — дразню я, показывая жестами и произнося слова вслух. — Ты знаешь это?

Она радостно кивает, ухмыляясь. Затем делает злое лицо, прежде чем показать:

— Он твой парень?

У меня кровь стынет в жилах. Неужели так очевидно, что у нас с Фордом что-то происходит? Если моей сестре, которая не обращает особого внимания на то, что её окружает это очевидно, я могу только представить, что думает мой папа, посколько он следит за каждым моим движением.

— Нет, — говорю я резким тоном, стараясь четко выговорить слово, чтобы она не ошиблась в том, что я говорю.

Она показывает:

— Лгунья.

— Хватит. — Иногда она такая наглая, и если почувствует себя слишком комфортно, это может плохо для неё закончиться. — Извинись.

— Извини. —

Она отрывисто хлопает в ладоши, ничуть не сожалея, но это лучше, чем ничего.

Мне нужно, чтобы она была начеку, потому что выходные всегда самые тяжелые для нас. Целых два дня дома с папой. Наши шансы вывести его из себя возрастают, а значит, она не может себе позволить так себя вести. Даже со мной.

— Пойду проведаю папу. — Я обязательно подкрепляю слова жестами.

Её игривость исчезает, и она хмурится.

— Зачем?

— Делла, — говорю я. — Не будь грубой.

— Не злись на меня. — Она тяжело сглатывает, а потом показывает:

— Я просто не хочу больше жить с папой. Я хочу, чтобы мы уехали подальше от него. Можем ли мы, Лэндри? Пожалуйста? — Она показывает слово «пожалуйста» ещё раз пять подряд, её глаза блестят от слез.

Мое сердце раскалывается на части. Я знаю, что она ненавидит его так же сильно, как и я. Иногда, когда мы вместе сворачиваемся калачиком в постели, когда папы нет в городе, она высказывает подобные желания. Все они кажутся далекими фантазиями. Но эта просьба — не фантазия. Это отчаяние — отчаяние, которое я чувствую в своей душе.

— Когда-нибудь, — показываю я. — Но больше никаких разговоров об этом. Это небезопасно.

Её плечи опускаются, она опускает взгляд на колени. Поражение, написанное на её лице, убивает меня. Хотела бы я дать ей то, чего она хочет, но я не могу. А говорить об этом безрассудно и опасно. Никто из нас не может позволить себе оступиться. Особенно, когда он дома, вынужденный отдыхать. Это дает ему слишком много времени на размышления — слишком много времени, чтобы заметить, что задумала его дочь.

Он заметит Форда.

Начнет задавать вопросы.

Тогда полетят обвинения.

Я не могу этого допустить.

Поскольку сестра закончила со мной разговаривать, я встаю и выхожу из её комнаты. Сандра уехала на выходные. Одна из поварих, Глория, приходит в субботу рано утром, чтобы приготовить еду на выходные, но обычно уходит к полудню. Тогда мы остаемся втроем.

Подавляя дрожь, я иду в папину комнату. Когда-то я любила забегать туда по субботним утрам. Я прыгала между мамой и папой, умоляя их включить мультики. Они потакали мне, и папа просил Глорию принести нам всем завтрак в постель. Оладьи с шоколадной крошкой и дополнительным взбитым топпингом для меня.

Я не притрагивалась к ним с тех пор, как умерла мама.

Я многое перестала делать после её смерти.

Тот невинный ребенок умер вместе с ней. Этот ребенок был вынужден вырасти во взрослого человека, защищающего свою младшую сестру. Я грустила о том, что беззаботные дни моей жизни прошли, но я не жалею об отношениях, которые у меня сложились с Деллой. Я люблю её и знаю, что мама гордилась бы тем, что я забочусь о ней, стараясь сделать её жизнь настолько нормальной, насколько это возможно.