Троица
Шрифт:
– Вперед, шагом! – скомандовал Уорик, получив сигнал о готовности.
Выстраивалось его воинство с мучительной медлительностью, но имело и силу, и настрой сразиться с людьми короля. Они двинулись вперед, эти братья и сыновья Кента, спаянные вместе в ряды. Первые две шеренги составляли кольчужники Уорика, железный молот с дубовой рукоятью из кентских повстанцев. Уловив желание наиболее ретивых ринуться бегом, он осадил их резким возгласом, удерживая ряды и неторопливый темп. Надо было, приближаясь, одновременно рассмотреть вражеские позиции.
От пришедшей на ум мысли Уорик удивленно моргнул. Он шагал во главе войска на короля Англии, и этот король приходился ему врагом.
Минуя аббатство на правом фланге, они еще раз приостановились. За рекой виднелся собственно Нортгемптон с его смутно различимыми отсюда стенами и шпилями церквей. Уорик внимательно, с прищуром, оглядел все направления: вокруг королевских сил был наспех вбит частокол, а по его сторонам стояли лучники. В жутковатой тишине Эдуард Марч сел на траву и Джеймсон надел на него последние части доспеха. Сэр Роберт Далтон с самого Лондона так нигде и не объявился. Помнилось лишь, как его поглотила толпа, в которой он беззвучно канул. Чувствуя, что рядом на привычном месте нет надежного человека, молодой граф испытывал безотчетную тревогу.
Завидев среди королевской рати струйки дымков над жаровнями, Уорик тихо выругался. Проклятье. Совсем недавно его люди видели страшное воздействие пушек на толпу; память о том гибельном уроне среди них еще совсем свежа. Надо быть в какой-то степени безумцем, чтобы взирать на грозные орудия с недрогнувшим сердцем или же с небрежной удалью молодых: мол, паду всяко не я, а кто-нибудь рядом. Впору не верить глазам, но было заметно, что кентским парням все это нипочем. Подумать только: ни тени страха! Уорик пригляделся к кентцам внимательней и увидел, что они по первому же слову готовы ринуться вперед; многие поедом едят его глазами, выжидая, что он откроет рот. Они жаждали накинуться на врага и начать бойню. Стало вдруг понятно, отчего французы столько раз уступали перед такими армиями. Это было видно по ругани и отрывистым движениям Эдуарда Марча, по тому, как сжимали древки своих топоров кентцы, крутя по ним ладонями так, словно душили детишек. Им не терпелось вступить в бой, и каждая минута ожидания была для них мучительна. Что ж, нужно им потрафить.
– Вперед, – произнес Уорик.
Первый маневр против войск короля его капитаны знали досконально. Когда армии меж собой столь близки, негоже орать приказы по всему полю: от этого Бекингем лишь встрепенется и начнет реагировать. Вместо этого Уорик быстрым шагом пошел прямо к центру, сближая дистанцию.
С обоих флангов тучами взмыли стрелы, и Уорика охватил тошнотный ужас. Щитами у него были снабжены лишь передние ряды, и королевские лучники, запросто навешивая стрелы поверх их голов, каждым жужжащим залпом сражали людей дюжинами. Еще страшнее был раскатистый гром изрыгающих огонь пушек. Ядра в строю выкашивали целые проулки, а стрелы тукались в землю возле самых ног Уорика. Они летели все гуще, со стуком и чавканьем вонзаясь в плоть или отлетая от доспехов. Всплескивались и гасли крики изумления и боли, но никто на них не оборачивался. В двухстах ярдах от цели все инстинкты в людях вопили о бешеном натиске и убийстве. Передние ряды, тяжело дыша, припустили трусцой. Для Бекингема этот сигнал ничего не значил,
– Красный стяг! – выкрикнул Уорик, и рядом с ним герольд вознес на острие копья красную тряпку, через десять шагов ее скинув.
За сотню ярдов от неприятеля Уорик дал приказ «влево». К этой поре стрелы срезали людей уже на короткой дистанции, пробивая кольчуги и протыкая щиты. Уорик мысленно похвалил себя за предусмотрительность, что не поехал верхом: сбили бы в два счета. Его передние два ряда показали опытность: не теряя строя, в движении взяли налево. За ними последовали кентцы, делая на поле резкий угол и беря Бекингему на фланг. Сзади стелился след из мертвых и вопящих раненых.
Лучников короля защищали врытые в землю колья – это бы могло остановить кавалерию, но никак не пехотинцев, которые их попросту обходили. К натиску десятитысячной рати, с воем прущей в самую их середину, лучники были не готовы и, отстреливаясь, пытались как-то увернуться, да куда там. Подход под градом стрел был ужасен; счет убитых и раненых шел на многие сотни, а то и тысячи. Теперь же обидчиков поглотил вал багрового гнева; как лопасти работали мечи и топоры людей, в безумной своей ярости напрочь утративших осторожность.
Неизвестно, кто командовал кавалерией на внешнем фланге, но он вместо того, чтобы выставить своих конников на сдерживание натиска, решил отойти. Пока лучников кромсали на куски, намерением этого военачальника было обогнуть и ударить по флангу уже Уорика, зажав его между своими лошадьми в панцирях и главными силами короля. Без собственной тяжелой конницы Уорик противостоять бы им не смог. Игнорируя приближение топочущих копытами коней, его люди с ходу грянулись щитами о стоящие ряды, прожимаясь к центру.
Получается, Уорик свое слово сдержал. Он ждал, а его люди держались в ожидании новых приказов. Пока их устраивало просто надавливать на неприятельскую шеренгу щитами. Потери убитыми имелись уже с обеих сторон. В горячке боя люди приходили в буйство и не могли более себя сдерживать. Тем не менее два передних ряда держали дисциплину, и линия со щитами держалась.
Впереди было видно, как лорд Грэй в гуще своей кавалерии разворачивает коня и жестом указывает повернуть от сил Уорика прочь и атаковать королевский центр. Великий ропот прокатился по полю. Люди Уорика зашлись торжествующим воем, в то время как силы Бекингема от такого вероломства просто ахнули. Центр неприятеля внезапно прогнулся, и рвущийся вперед Уорик чуть не упал в прореху, образованную отошедшими. Значит, свое слово сдержал и лорд Грэй.
Эдуард Марч протолкнулся через ряды уже вступивших в бой союзников и пошел сплеча крушить в щепки вражьи щиты. Уорик даже приостановился благоговейно поглядеть, как этот великан с размаху расшвыривает неприятеля, сделавшись вместе с Джеймсоном острием клина, что проникал все глубже в ряды, обступившие Бекингема.
Уорик опасливо оглянулся на кавалерию Грэя, но та стояла без дела, чуть особняком, и в сражении участвовать не собиралась. Вот и хорошо.
С предательством Грэя латники Бекингема оказались сломлены. Отступая, они еще пытались сохранять какой-то порядок, но при этом мешали друг другу и падали десятками на каждом шагу. Было видно, как на оставленные места вливаются кентцы и схватываются с любым, до кого можно дотянуться, а тем, кто пытается уйти, всаживают в спины топоры. Бойня все больше обретала черты безумия, но остановить эти десять тысяч безумцев было некому. В такую даль они шли затем, чтобы сразиться с войском короля, и теперь знали, что это войско разбито.